Я протер тряпкой все шкафчики, полки и стол. Поднял ведро со шваброй и перешел в спальню.
У меня появилось постоянное жилье, осталось найти работу. Устроиться официально я не мог. Сбежал из дома без документов, а заявить о пропаже руки не доходили. Надеюсь, для этого не нужны никакие документы — возвращаться в то поместье не хотелось.
— Может, пойти в институт? — высказал мысль, пока протирал компьютерный стол.
В памяти всплыл разговор с соседкой. Я назвался студентом на заочке. Лучше претворить это в жизнь. Заведу друзей и проложу дорогу в светлое будущее. Да, так и поступлю.
Мне отчаянно требовалось место в мире. Не могу объяснить. Я испытывал острую необходимость быть кем-то. Думаю, стоит сказать спасибо этой женщине. Она довела меня до такого.
Взгляд прыгнул на компьютер. В квартире есть электричество. Возможно, и компьютер работает. Как раз закончил уборку на сегодня.
— Пожалуйста, — взмолился я, нажимая большую кнопку с символом кружка и линией посередине и садясь за стол.
В глаза ударили лучи вечернего солнца. Жалюзи не помогали, и алый диск бесцеремонно выжигал светом мое зрение. Поэтому я сгорбился и спрятался за монитором. Спина мне это припомнит, но пока сойдет.
Я посмотрел на экран. Его обклеивали рамкой желтые листки для заметок. Из-за пыли надписи на них не разобрать, и я не горел желанием. Воплощенное отчаяние Дениса давило на меня. Доску я закрыл той серой шторой, которая укрывала ее ранее. Стереть надписи я не решился. Помою ее позже.
На мониторе отобразился рабочий стол. Его усеивали файлы и папки, загораживали красивую мультяшную девушку.
Никогда не пользовался компьютером. В родительском доме эта женщина никого не подпускала к своему, а после побега у меня тем более не было возможности. Освоился с мышкой и клавиатурой я быстро. Не успел я нажать на случайный файл, как на весь экран открылся мессенджер — слышал, как люди его так называли. Слева находился список чатов. Их было немного. Рядом с надписью «Мама» горела единица, а правее виднелась дата отправки: «15.04.2019».
— Что?
Эта женщина написала Денису спустя полгода после его исчезновения. Бессмыслица.
Я кликнул на нее, и мне высветилась переписка Дениса с этой женщиной. Последнее сообщение от нее занимало почти пол-экрана.
«ТЕОДОРУ РЯЗАНОВУ», — бросилось в глаза мое имя.
Не дорогой сын, не Тео, не даже Теодор. Она обратилась ко мне по имени фамилии. Спасибо, что не по полному имени. Думаю, это уже достижение. Эта женщина обращалась ко мне всего два раза. И вот третий.
Я перепроверил дату отправки. Пятнадцатое апреля. Юрист сказал, что она умерла в начале мая.
Продолжил читать:
«Не думаю, что ты ждешь моих извинений. Их все равно не будет. На нашей семье висит большой долг. Ты мог заметить, что твои старшие братья и сестра не дожили до 21 года. Кто-то умер раньше, и не один позже. Теперь на очереди ты и Надя.
Если ты уже справил 20-й день рождения, мог заметить небольшие странности. Они не бросаются в глаза. Всегда держаться на периферии, скрываются в тенях.
Ты должен был получить ключи от юриста. Приходи в мой дом, найди библиотеку. Там тебя ждут дальнейшие указания. Настоятельно рекомендую соблюдать правила, которые написал Денис. По крайней мере, до посещения библиотеки.
В этом мире есть сущности намного старше и могущественнее людей. И теперь ты знаешь о них, а они знают о тебе.
Приходи в дом как можно скорее. От этого зависят твоя и Надина жизни».
— Ну и бред.
Я пролистал остальную переписку Дениса и этой женщины. Старший брат не сошел с ума сам по себе. Эта женщина сделала это. Хочешь сделать из человека безумца, заставь искать связи между несвязанными событиями. Шаги за стеной стали игрой домового, а чириканье в лесу — голосом лешего. Месяц за месяцем, день за днем. Она постепенно давала «ответы» на вопросы Дениса и советовала меры для защиты. Надпись на входной двери была одной из них. Блюдце и стакан в углу — то же. И теперь эта женщина хотела провернуть то же самое со мной.
Ее сообщение виделось мне последней попыткой достать меня. Даже дыхание смерти в затылок не исправило эту женщину. Она до самого конца думала обо мне.
От последней мысли я улыбнулся. Должно быть, мучительно: умирать и не знать, сработала твоя уловка или нет. Эта женщина заслужила это.