— Мне нужна сила, — сказал я. — Знания мне ни к чему.
— Мечтай, — фыркнул черт.
— Ладно, — пожал я плечами и развернулся к выходу в коридор.
— Эй! Мы не закончили!
— Ты не хочешь давать мне свою силу, а я не согласен ни на что другое, — обернулся я к обеденному столу. — Не я же теряю карму. Поговорим позже. Думаю, время играет в мою пользу.
— За мной придет Ничтожный! Он убьет всех нас!
— Конечно. Когда ты погрязнешь в долгах, разумно будет избавиться от тебя. Я не могу обещать, но… — задумался я. Собрался с мыслями и сказал: — Будь на моем месте тот, кто может, он бы облепил клетку черными пакетами и закопал бы тебя глубоко под землей. К тому же, он бы очертил могилу белым мелом для уверенности.
— Я-я изголодаюсь по ранам! Стану Первобытным!
— Поэтому тебя бы вывезли из города и закопали в глухом лесу. Там, куда никогда не ступит нога человека. Тебе знакомо. Кажется, Александр назвал это Слепым пятном. Я не обещаю, но желаю счастливых десяти лет в ожидании своего конца. В одиночестве. В темноте. В маленькой клетке.
По пути в спальню я взял пакет с одеждой Дениса и своими покупками. Зашел в комнату, захлопнул дверь, кинул пакет на кровать, прыгнул к подоконнику и громко выдохнул. Мерзость. Угрозы отдавались горечью на кончике языке, а в мыслях, как сломанная пластинка, вертелись мои же слова. Недавно я воротил нос от угроз, мнил себя хорошим человеком, думал, что мы с этой женщиной стоим на разных концах стрелки морального компаса. Как же я ошибался…
Рязановы прокляты. Мы жили в яде с рождения. Росли и наблюдали за ней, учились ее приемам. Удивительно, как Наде удалось сохранить себя. Сохранить доброту и чуткость. Сохранить тепло в сердце. Возможно, это и значило быть любимицей у этой женщины. Только Наде она позволяла цвести под лучами солнца, пока мы барахтались в помоях.
— Ничего, — прошептал я себе. — Я спасу ее любой ценой. Пройду через ад, покроюсь ранами и сгнию изнутри, но спасу. Если для нее мне придется пойти на сделку с совестью, я сделаю это без задних мыслей. Ведь иначе в этом мире не выжить.
Слова не облегчили груз на плечах. Напротив, ржавые цепи потяжелели в разы. Но от признания прояснилось в уме. Я увидел еще один отрезок пути. Ее пути. Грандиозной задумки, дороги, что приведет меня к незавидному концу и Надиному спасению.
Она оставила квартиру Дениса как есть. Не уготовила ловушек в поместье — если не считать запрет на посещение большинства комнат. Но она ненавидела меня сильнее братьев и сестер. Эта женщина относилась с большей теплотой к булыжнику на дороге, нежели к родному сыну. Она знала, что я захочу спасти Надю, знала, что ради сестры пойду на многое. И воспользовалась этим. Надя тонула в болоте, а я медленно вытягивал ее с помощью каната. В этом и заключалась месть этой женщины. Она испортила канат и взамен оставила проволоку с шипами. Чтобы спасти Надю, мне нужно вновь стать Рязановым. Вновь окунуться в помои, в которых задохнулись Миша, Катя и Денис. Я сбежал два года назад, и теперь «вернулся».
— Раз ты так этого хочешь, «мама», — сказал я. — То я снова стану Рязановым.
Я вытащил из пакета черную кожаную куртку Дениса и прильнул к двери. Хотел повесить куртку на крючок в коридоре, но одернул себя. Не время. Пускай черт поварится в собственном соку. Иногда наши собственные мысли неотличимы от острых кольев. Зайду к нему вечером, а сейчас…
Уселся за кресло и включил компьютер Дениса. Не пользовался им с той злосчастной ночи.
Хоть я и «вернулся», но покорно следовать в ловушку этой женщины не спешил. Голова раздувалась от вопросов и несостыковок. Она растила детей на убой, но почему-то помогала Денису защитить себя и затем убила собственными руками — по словам мары. Ничего не понимаю. Чем больше я узнавал, тем больше путался в происходящем. Пора расследовать ее причины. Возможно, так я пойму, что она уготовила для меня и спасу заодно и себя.
На мониторе отобразилась мультяшная девушка. Следом моргнули папки и файлы. Они усеяли весь рабочий стол и закрыли собой красивый фон. Через секунду открылся мессенджер, но я свернул его. Мой взгляд прилип к желтым листкам для заметок, которые рамкой обклеивали монитор. В прошлый раз у меня не хватило духу сдуть с них пыль, не хватило духу плюнуть в душу старшему брату. Не из-за уважения к человеку, а скорее из уважения к мертвецу. И сейчас я все так же сомневаюсь.
Денис бы не писал на листках секреты этой женщины, меня ожидали тайны самого Дениса. Личная жизнь, страхи, мечты, волнения и душераздирающий крик о помощи, что отпечатался в стенах квартиры. Что бы я не нашел — это разобьет мне сердце.