— Просто, — сказала Надя и осеклась. Ее глаза забегали из стороны в сторону. Затем пальцы сжались на переносице, и она выдохнула. — Миша говорил, что его навещает «зеркальный двойник».
Что? Чуть не вырвалось у меня.
Она продолжила:
— Я думала, он сошел с ума или, типа, это один из его приколов. Типа я такой прекрасный, что даже мое отражение подмигивает мне. Ну, знаешь?
Конечно, знал. Каждое утро перед школой и институтом Миша задерживался перед зеркалом. Он прихорашивался не меньше часа. Бальзам для увлажнения, крем от солнца, лосьон против прыщей. Всех средств и не перечислишь. Полки в ванной ломились от них. Такому набору позавидовала бы любая девушка. Стоило Кате или Наде выдавить хоть капельку, Миша срывался, забегал в их комнаты и опустошал ящики с косметикой. Помады и туши сразу летели в окно. Немногим везло и они оказывались в мусорном ведре.
Не удивительно, что именно зеркало и убило его. При мысли об отражение вспомнился Александр и его трюк с исчезанием из Автобуса. Видимо, палачом Миши назначили этого ублюдка.
Методом исключения, за убийством Кати стояла Воровка лиц. Такой расклад казался даже обоснованным. И настолько же понятным, насколько понятен выбор жертвы серийного маньяка, «модус операнди» которого известен. Один из «товарищей по несчастью» рассказывал мне, что убийцы вырабатывают свой образ жертвы и редко отходят от него. Возраст, цвет одежды, рост, вес. Не знаю, что страшнее: понимать, как думает убийца, или осознавать закономерности, будто маньяки и не живые люди вовсе, а машины из плоти и крови.
— Мама хранит у себя завещания, — сказала Надя и вскочила с кресла. — Я принесу, жди здесь.
Я бы не сдвинулся даже если бы и захотел. Все равно большая часть поместья для меня закрыта. Опять-таки по непонятной причине. Почему-то я объяснил это нежеланием этой женщины отвлекать меня от выплаты долга. Но, возможно, она желала другого. Что, если она скрывала от меня что-то важное? Что, если знала, что я заподозрю ее, увижу в действиях противоречия и расследую… О, черт! Когда эта женщина скрывала правду, она прятала нечто ужасное.
Я заметался из угла в угол. Правая рука сама потянулась к губам, а палец удобно разместился между челюстей. Поддел зубом ноготь, и мои мысли хлынули бурной рекой.
Эта женщина знала про убийцу Дениса. Наверняка… Нет! Точно знала про убийц Миши и Кати. Точно знала, как их убили. Миша, Катя и Денис родились для откупа. Надя — чтобы продолжить род Рязановых, а я — чтобы спасти ее ценой своей жизни. Слишком сложно. Одни догадки и предположения. Ни одной верной опоры.
Я отбросил все домыслы, оставил только факты. Что я знаю наверняка? Вспомнился список, который я составил вчера. К нему добавились другие известные факты: на нашей семье висит огромный долг, члены Совета убили Мишу, Катю и Дениса, чтобы в Лягушево не нагрянул Ничтожный, эта женщина приманила меня в город квартирой, повесила долг, а также ужала огромное поместье до трех-четырех комнат. Вроде перечислил все.
На всякий случай выхватил из рюкзака блокнот, опер на стол и выписал, чтобы не держать в памяти.
Факты закончились. Настало время предположений.
Мои действия напоминали работу детектива из фильма. Сначала я закрепил на доске фотографии разных людей, выписки, счета и прочую «важную» информацию. А теперь соединял их красными нитями.
Я начал с первого пункта:
«1. Эта женщина забрала у Миши, Кати, Дениса и Нади возможность стать мистиками.»
Сразу появились очевидные вопросы: «а почему ты можешь?» и «почему она так поступила?»
На второй почти сразу же пришел очевидный ответ — чтобы купить что-то. Когда-то давно, она хотела что-то купить и не нашла лучшего выхода, кроме как продать возможности своих детей. На догадку родился новый вопрос: «это случилось до или после долга?» Скорее всего, до. Легкомысленность не в ее духе.
Хорошо! Она оставила лазейку для одного ребенка. И тут на сцену выходил первый вопрос. Почему я? На роль «мистика Рязановых» — как меня называли члены Совета — отлично подходил Денис или Миша. Затворник или раздолбай всяко лучше белой вороны, которая еще и сбежала из дома.
Что-то не так. Предположение рушилось, как карточный домик. Мне не хватало последнего пазла. Одного-единственного факта, что поставил все на свои места. Без него красная нитка между остальными рвалась, а вся картина смазывалась в большую кляксу.
Надя вернулась, держа в руке помятый листок. Она уселась обратно за стол и положила передо мной прощальную записку.