— Да все пустое. — Пропыхтел Председатель сквозь папироску. — Все ваши, и твои, в том числе планы — абсолютный ноль. Ничто. А если ничто, так значит это фантазии, мечты. И они, пойми ты, наконец, разрушат тебя!
Их было двое. Сидели в простом кабинете, обустроенном в забытом закутке железобетонного бункера под землей, и выпивали местную сивуху, что резко попахивала выросшим тут же картофелем.
Первый был Председатель, что-то вроде местного начальника — крепкий мужчина под шестьдесят лет, седеющими усами под носом и бритой наголо головой, сжимал в крепком кулаке граненый, чудом уцелевший, советский стакан, наполовину полным мутной белесой жидкостью, в другой руке дымилась папироска, и иной раз, дым от неё, попадая в глаза, заставлял их слезиться. Себя старался держаться строго, по официальному, не позволяя тонуть в рассуждениях. Но со своим сегодняшним собеседником, идейно не верным, не принадлежавший к их маленькому социуму, родившемуся в убежище 5Б, дал слабину, стараясь внушить то, что действительно считал важным. Председатель верил в то, что спустя время, Земля сама очистится после катастрофы, сама приведет все в порядок. Нужно лишь только терпеливо ждать, а не испытывать судьбу на поверхности, рискуя жизнью в поисках несуществующего всеобщего спасения.
Второй с ним не соглашался. Его звали Печатник, другого имени не было. Возможно, он его скрывал, а может просто не помнил, как последствие наступления катаклизма. Насколько можно судить, Печатнику было от тридцати, до тридцати пяти лет, на лице легкая трехдневная щетина, косматая челка выглядывает из-под берета, нос с горбинкой, мощная шея и объемная куртка, цвета хаки, скрывающая фигуру. Глаза холодные, взгляд колкий, но на губах непременная легкая ухмылка. Печатник начал говорить:
— Петр, ты не хуже меня понимаешь всю опасность сегодняшнего положения, и вредоносность идеи и дальше оставаться тут, в этом бункере. Мы оба понимаем, что он строился лишь как временное укрытие от возможных бомбардировок, а не как место постоянного проживания. Не хуже меня знаешь, что постоянное давление грунтовых вод, что стали гораздо сильнее в последние годы, оказывает разрушительное действие на наружные защитные слои, а микрочастицы бетона, которыми насыщен местный воздух, вызывает у людей смертельные заболевания. Чем скорее ты это поймешь и начнешь что-то предпринимать, тем быстрее спасешь людей. — Печатник подлил самогона в стакан Председателя, свой же не тронул, ограничившись кивком, махнувшему разом половину сивухи Петру.
Председатель закашлялся, прижимая кулак ко рту и осторожно пытаясь продышаться после огня, опалившего глотку. Он с укоризной посмотрел на Печатника, будто обвиняя того в том, что, используя ситуацию в своих эгоистичных целях, пытается ему открыть глаза. А ведь, этот пришелец с поверхности, так врет себе! Он так же пытается найти несуществующее, только ищет не там! В его жизни кроме риска, наверняка и нет ничего, оттого один всегда. А вот у него семьи, дети, старики и женщины — тут сильно сам себя не обманешь.
Открыть глаза. А на что он хочет открыть глаза? На то, что он каждый день и без него видит? Как здоровые мужики, ни с того, ни с сего кровью по утрам харкают? Или как детишки ни с того, ни с сего умирают в своих постелях? Сука! Или как у женщин выкидыши…. Как они рожать потом бояться! Об этом он хотел рассказать ему? Да они тут живы! Живы, в этом чертовом 5Б! Как будто он и сам этого не понимает, ёбаный открывать глаз!
Но не сказал ничего. Не сказал, потому что бесполезно это объяснять тому, кто ничего не знает о том, как на самом деле им приходиться. С чем они имеют дело. А сказал вот что:
— У меня нет другого. Мы все тут исходим из того, что есть. И благодарны этому. — Он посмотрел сквозь сизый табачный дым на Печатника. — У меня семьи, дети, старики. Есть раненые и больные. Что мне с ними делать? Куда я их?
— Да я и не предлагаю вывести их на поверхность. Мы оба прекрасно знаем, что ждет нас там. — Печатник кивнув в потолок. — Но и оставаться тут тоже нельзя.
— Я не пойму: выходить нельзя, оставаться нельзя. Так что же нам делать? — Нервно затеребил папироску Председатель. Ему все больше не нравился этот разговор.
— Ты уже все знаешь. Ты знаешь, что я предлагаю, не раз с тобой это обсуждали. И поверь мне, — надавил Печатник на Петра, видя, как его лицо налилось кровью, и как тот готов перебить его, — это единственный способ остаться в живых! Только так мы можем сохранить человеческую популяцию и не сдохнуть как динозавры.