— Не очень понимаю, о чем речь, — Никлас сделал вид, что удивлен. Без особого усердия демонстрировал удивление, что отметил и фон Хоффман кивком с понимающей полуулыбкой.
— А слышали ли вы о программе «Untermensch»?
— Унтерменш? — переспросил Никлас, не уверенный что точно расслышал.
— Да, унтерменш. Недочеловек.
— В Грязном Рейхе лет двести назад что-то такое пытались… но тогда это было лишь частью идеологии, если я не ошибаюсь?
— Именно так, тогда людей делили по факту происхождения. Сейчас же в Новом Рейхе, если так выразиться, перешли от слов к делу, уже не идеологией, а рукотворно создавая новые виды человека. В отличие от путаницы с названием таких как вы, с именованием программы «Унтерменш» и в России, и в Е-Зоне царит единодушие. И в России, и в Е-Зоне таких как Эмма называют клонами, — показал фон Хоффман на замершую манекеном девушку.
— Бездушные! — вдруг озвучил вслух догадку Никлас. Тут же выругался про себя, злясь что не сдержал эмоции — настолько был удивлен простотой объяснения отсутствия ощущения ауры у прислуги фон Хоффмана.
— Именно так, все верно. Бездушные клоны, — между тем кивнул старый банкир. — Организм-функция. Несмотря на название — «недочеловек», по очень многим характеристикам клоны обычного человека превосходят, причем значительно. Нечувствительность к боли, эмоциональная устойчивость, превосходящая физическая мощь и прочая и прочая. Любая из моих девочек выдержит пятиминутный спарринг с любым московским легионером, а уж Зибен — если один на один в одинаковых условиях, будет сильнее в подавляющем большинстве случаев. Не уверен, что даже у вас в случае чего при прочих равных получится с ним справиться. Не воспринимайте это как угрозу, прошу вас, просто информация к сведению.
— Пуля в голову его остановит?
— Без сомнений. Но в голову еще нужно попасть, а от двойки в грудь Зибен даже не сильно кашлянет, практически не теряя в моменте боевой эффективности.
— Буду иметь ввиду, спасибо.
— Всегда пожалуйста, обращайтесь. Итак, продолжу вводить вас в курс дела моей мотивации: Сверхразум смартмассы и Москва идут своими выбранными и кардинально разными путями развития, Рейх же в этой модели — находясь между двумя сторонами противостояния, является кроме всего прочего и исследовательским полигоном. Семеро клонов — шесть девушек, предназначенных для помощи в быту и один боец-телохранитель, были приставлены ко мне давным-давно. Кое-кто в Культе Пути думает, что контролирует их, и в случае чего мои якобы слуги и помощники меня убьют. Ошибочно предполагают. Это для вас тайное знание от меня в качестве извинения за маскарад недавних дней. Можешь идти, Эмма, — кивнул фон Хоффман девушке-клону, после чего она скрылась за ширмой.
— Вы слышали об академиях смерти? — снова повернулся банкир к Никласу.
— О Вевельсберге?
— О нем все слышали, кузница элиты Нового Рейха как-никак. Но подобных мест на территории Рейха уже много более сотни. Вевельсберг — это место, где закаляют сталь германской нации. А вот куют железо в иных местах, большинство их которых сейчас скрывается под вывесками детских домов или больниц. Именно в таких секретных заведениях проводятся многочисленные эксперименты: в Рейхе огромное количество новых программ, нацеленных на изменение видов рода человеческого. Собственно, именно мой банк оказался занят финансированием большинства подобных заведений, которые никоим образом не должны быть официально связаны с государственной властью. Именно после того как я неосторожно влез в этот вопрос, не в силах остаться в стороне, я и оказался перед выбором — попробовать бежать, умереть… или превратиться в пускающий слюни овощ. Вижу, это все довольно долгая и, возможно, скучная для вас история, поэтому остановлюсь подробнее на двух моментах. Первое — Женевьева. Информация о том, что она меня обворожила, не является достоверной. Так получилось, что эта девочка мне не чужая. Это дальняя родственница моей любимой женщины, которую я потерял много лет назад, после того как она сгинула в кузнице человеческого материала. Факт жрецами Культа тщательно скрывался, моя женщины считалась пропавшей без вести, но добрые люди показали, где именно копать.
— Добрые люди из московской разведки? — тут же догадался Никлас.
— Да. Но сейчас это уже не имеет особого значения, потому что после того как я узнал то, что сейчас знаю, факт гибели моей любимой женщины в лабораториях вивисекторов занимает лишь часть от той ненависти, которую я испытываю от обладания знанием в целом. Шесть лет назад я нашел Женевьеву, и вытащил ее из одного из номерных заведений…
Увидев, что Никлас нахмурился при слове «номерных», фон Хоффман пояснил:
— Такие места как Вевельсберг — нацелены на выпуск. Именные академии смерти, так их называют. А еще есть академии номерные, откуда никто из воспитанников как правило не возвращается после того как зайдет за ворота. Именно там разрабатывается большое количество программ, работающих в числе прочего на создание узкоспециализированных новых видов человеческих организмов. Вы же, как ведьмак, сейчас следуете программе приема препаратов первого года? Задумайтесь, сколько жизней стоило это знание. И еще можете подумать, откуда это знание у Москвы — если никаких экспериментов над людьми в той форме, в какой это происходит в Рейхе, Москвой не проводится и никогда не проводилось.
— Шпионаж?
— В числе прочего, конечно же. Но это не основной источник информации.
— Перебежчики?
— Именно. Среди них присутствует доктор Оберхойзер, который за годы карьеры занимал место главы сразу трех номерных академий смерти, а после получивший в ведение целый департамент, вместе с мантией высшего жречества Культа Пути. Доктор Оберхойзер стал активным участником аппаратной борьбы за место, приближенное к трону кайзера и оказался в составе партии проигравших. Большинство его соратников повесили, а вот он смог избежать такой участи. Оберхойзер — один из самых ценных осведомителей, что бежали в Россию, информацию обменяв на гарантии неприкосновенности. Он лично проводил эксперименты над сотнями детей и подростков. К нему попала и Женевьева, причем два раза: в юном детском возрасте она стала участницей программы «Verführerin», что в переводе значит «соблазнительница». Одна из самых перспективных объектов, Женевьева демонстрировала невиданные успехи. Но русские ведьмы — а это программа была направлена в первую очередь против Москвы, практически сразу же научились вычислять подобных Женевьеве, так что продолжения программа не получила, принеся только убытки и будучи закрытой. В результате чего многие девушки были в один момент просто уничтожены, и этот день сейчас считается черным в ведьминском кругу.
— Цеховая солидарность? — догадался Никлас, вспомнив слова главной ворожеи о справедливости.
— Именно. Культ потерял всего лишь одно из многих разрабатываемых направлений, а вот ведьмы потеряли больше двух сотен своих потенциальных сестер.
— Почему их убили?
— Потому что русские ведьмы таких сразу вычисляли, на территориях же Сверхразума смартмассы соблазнительницы бесполезны, сами понимаете почему. А вот внутри границ Рейха такие девушки могли представлять опасность и для окружения кайзера, и для Культа Пути — не подвержены влиянию соблазнительниц оказались только арбитры. Вы сами, наверное, прочувствовали, что под натиском такой девушки как Женевьева можно легко подавить волю обычного человека, создав послушную марионетку. Эти девушки оказались опасными для власти, став экзистенциальной угрозой.
Никлас поджал губу — ему как-то не верилось, что пусть даже сотня соблазнительниц может поставить государство на грань уничтожения, если он правильно понял слова про экзистенциальную угрозу.
— Николай Александрович, — вздохнул фон Хоффман. — Да, с вами у Женевьевы не получилось, как она ни старалась — даже наоборот, девочка до сих пор не может в себя прийти от шока. Но, прямо скажем, вы ведь и не обычный человек.
— Хм. Аргумент.
— Продолжая про Женевьеву. Уничтожены были не все участницы программы «Соблазнительница». Те девушки, кто не достиг возраста восемнадцати лет, отправились в номерные академии смерти, где их задача состояла лишь в том, чтобы послужить материалом для экспериментов. Именно таким образом в пятнадцать лет Женевьева снова попала к доктору Оберхойзеру. В иной другой ситуации у меня бы никак не получилось ее вытащить, но на столе вивисекторов она оказалась как раз в тот момент, когда группа элит к которой принадлежал Оберхойзер проиграла аппаратную битву. Многие закачались в петлях, а сам он в это время бежал на восток, спасая жизнь. Можно сказать, повезло.