Ее руки дрожали, когда она готовила две свежие инъекции. Тупое жжение в ее ногах грозило полыхнуть и разгореться, и если бы это случилось сейчас, она бы выла как животное. Прибежала бы Миранда, и в том состоянии, в котором она находилась сейчас, Джек бы сорвалась; ее отношение к заботе Миранды было итак тонким, как яичная скорлупа. А Джек этого не хотела. Она не хотела проебать что-то еще.
Укол подавителя биотики – в ее бедра, болеутоляющее – в шею. И то, и другое потекли в ее вены, будто холодная вода. Джек застонала от облегчения. От этой комбинации ее затошнит, но это все равно лучше альтернативы. Не то, чтобы она могла сейчас снова уснуть.
Она убралась оставшиеся ампулы обратно в шкафчик. Ее сердце пропустило удар, когда она поняла что увидела. Она сдвинула содержимое в сторону, сжала пакет двумя руками. Старые лекарства Джек укрылись за новыми коробками и упаковками конвалюты. Ее внутренности сделали сальто. Это дерьмо было гордостью, и силой, и страстью; они сладко пели Джек, когда она положила их на колени.
Джек сжала голову руками, впившись ногтями в кожу головы так сильно, что в итоге порвала ее. Цена входного билета была слишком высока. Она понимала это. В прошлый раз – это были ее ноги. Это была почти ее жизнь. Джек знала, что следующий раз убьет ее. Ебучий яд.
Знакомый, неземной голос прошептал ей на ухо. А какая разница, Джек? В горле свернулся узел. Она не могла ответить. Была ли разница? Большая часть ее хотела ответить, что нет.
Прежде чем она успела передумать, она раздавила ампулы, смыла их содержимое.
И быстро выехала из ванной комнаты, будто за ней гнались.
Джек остановилась в коридоре, связывающем их спальню с гостиной, сердце стремительно билось в груди, а руки сжались. Подлокотники были прохладными под руками. Она двинулась по длинному ровному коридору, наполненному слабым, тихим звездным светом, достаточно ярким, чтобы видеть. Джек отбрасывала темную тень, пока она медленно катила вперед. Кресло не издавало ни звука.
Она поговорит с Академией. Если Миранда думает, что пенсия Джек будет наполнена распитием коктейлей, зваными ужинами и игрой в Скиллианскую пятерку, то она может сходить на хуй. Если они не возьмут ее как консультанта – и при неофициальном статусе Миранды как королевы Станции, они наверняка струсят ей отказывать – она уйдет во фриланс. Станет работать по контрактам. Она может и калека, но нахлебницей не будет. Ни за что.
Джек остановилась, проехав до комнаты девочек. Дверь была открыта. Датапады были разбросаны на полу у кроватей. На ближайшей спала Ная свернувшись в комочек, с большим пальцем во рту. Джек не раз проезжала мимо двери, и находила крепко спящую Фрэнки и Наю, защитно укутанную в одеяла, выглядывающую на звезды, видимые в проходе. Маленькую и невинную. Сегодняшней ночью она что-то крепко сжимала, сверкающее в ее кулаке.
Как, черт возьми, она добралась до жетонов Шепард?
Должно быть Фрэнки. Она поговорит с ней об этом. Джек не хотелось их забирать, но Ная была еще слишком маленькая, чтобы их оставлять. Еще рано. Она аккуратно забрала их из пальчиков ребенка. Они звякнули, когда выскользнули из ее рук. Ная завошкалась, но Джек успокоила ее; та лишь вздохнула и зарылась глубже в постель. Джек провела рукой по ее лбу, перед тем как вернуться туда, откуда пришла. Она повернула направо, въехала на огромный пандус, что сделала Миранда, и покатила вниз.
Нет причины, почему я жива. Но я жива.
В середине ночного цикла гостиная была темной, но залитой бледным молочным светом. Джек покатила по полу. Жжение в ее конечностях теперь стало только отдаленной болью. Впереди, у диванов, Джек увидела вино, открытое, и два бокала. На дне одного осталось немного красного осадка. Джек наполнила второй, надежно поставила себе на колени, зажав его между бедер. Она подъехала к окну и посмотрела на брызги миллиона одиноких звезд.
Джек думала о Лиаре. Они уважали друг друга, но никогда не были близки. Забавно на самом деле. Она была в инвалидном кресле, когда пришла Лиара, ткнула носом в ее собственное вранье и изменила ее судьбу. Джек была рада, что отдала долг. Каким-то образом было уместно, что Джек снова оказалась в инвалидном кресле. Сегодня они узнают, кому принадлежали тебе сигналы. Ради Наи Джек надеялась, что у Веги хорошие новости. Даже так, она подозревала, что Лиара будет рваться забрать Наю. По меньшей мере, на какое-то время.
Сумасшедшей суке надо верить в ее собственный ажиотаж.
Джек глотнула вина. Она пожалела, что отказалась присоединиться к Миранде вечером.
Без вмешательства Лиары, все было бы по-другому. Больше ссор. Меньше связи. Она и Миранда могли наконец-то убить друг друга. Такая жизнь сейчас казалась Джек бесплодной. Чужой. Такой же невозможной, как дышать без воздуха.
Она расслабилась в кресле, сжимая жетоны Шепард в расслабленной ладони. Они отражали серебристый свет.Они отвели ее взгляд от звездного пейзажа, удерживая его на себе.
Жизнь Шепард была как метеор – яркая, чистая, острая. Простая. До Пульса Джек ожидала себе такой судьбы. Часть Джек до сих пор этого хотела. Не та отвратительная, мучительная чушь, с которой ей приходится справляться. Страдания начали разворачиваться, холодные и утешительные, в груди Джек. Она обнаружила, что хочет укутаться в них. Чтобы забыть все остальное. Она закрыла глаза.
Время растворилось.
Джек постепенно осознала, что за ней наблюдают. Холод пронесся по комнате, словно распахнули дверь. Волосы встали дыбом на затылке, вдоль ее рук.
Она замерла.
Ее глаза были все еще не сфокусированы, но краем взгляда, в отражении в стекле перед ней, Джек разглядел тень, нависшую над ее спиной. Силу. Она знала, что если посмотрит прямо на нее, то тень исчезнет, как лица, появляющиеся на звездах или облаках в ясный день.
Она была не более реальной, чем ее нора, уже красная, будто утроба, а сине-белое пространство, которое ей пришлось пережить, где ее разрывало вновь и вновь в ее снах. Но это не помешало Джек затаить дыхание.
Привет, Шепард.
Та откинулась назад, молчаливая, сложила руки на груди в ее фирменной скептической манере, которая всегда так бесила Джек. Стоя так, она выглядела достаточно реальной, чтобы можно было прикоснуться. Джек прикусила щеку, чтобы не разрыдаться. Она заставила себя не опускать глаза.
Я чертовки больна. Так чертовски устала, Шепард.
Шепард не шевелилась. Это была та женщина, какую Джек впервые встретила, но тот хаск, которым она стала, перед тем как была убита. Первая, что действительно понял Джек. Первая, что попытался. Первая, кто этого захотел. Она чувствовала, как ее взгляд покоится на ее затылке, обнажая ее сердце.
Глубоко внутри ее естества сидит невысказанный ужас, что если она станет обузой, то останется одна.
Шепард щелкнула челюстью, как будто ожидая ответа на вопрос, который Джек не знала, что ей задали.
Останься. Или уходи.
Шепард была Большим Взрывом, который остановил часы и снова запустил их снова. Часть прошлого. Медленная улыбка, которую дарила ей Миранда этим вечером, наполнила разум Джек.
Шепард была причиной. Лиара была катализатором. Миранда была причиной.
У Джек был ее ответ.
Возьми себя в руки, говна кусок. Вечеринка жалость к себе окончена.
К удивлению Джек, Шепард улыбнулась. Джек улыбнулась в ответ и обернулась.
Никого не было.
Отъебись, Шепард. Мне нечего тебе сказать.
Она надела жетоны на шею, осушила вино. В следующий раз, когда они встретятся, Джек поприветствует ее как старую подругу. Это будет уже скоро.
Но не сегодня.