Меня представили Вилеору Семеновичу Копаткину, ну очень похожему на Дуремара в исполнении Басова в «Золотом ключике». Пока я представлялся и рассказывал о себе, он дружелюбно рассматривал меня сквозь очки с квадратной оправой. Поначалу я думал, что это потомок каких-нибудь там эмигрантов, но поинтересовавшись таким странным именем, услышал гораздо более прозаичную историю. Вилеор – это «В. И. Ленин – Организатор Революции». Была в свое время такая мода среди самых революционных товарищей.
– Семеныч, вот наш новый электрик, выдай ему инструменты, что ты спас от Ефимыча, – скомандовал Михаил после наших совместных расшаркиваний.
– Так чего выдавать, пусть сам забирает, заодно и инспекцию наведет, – махнул он куда-то себе за спину.
Мы с Михаилом пошли в указанном направлении. Оказалось, что в ведении Семеныча была этакая мастерская широкого профиля. Тут можно было и скворечник из досок сколотить, и пару железок друг к другу присобачить. Здесь даже был токарный станок! Вот только на кой он нужен в больнице? Таблетки обтачивать?
– Токарь пятого разряда знает технику безопасности, как свои три пальца, – произнес я задумчиво, провернув маховик поперечной подачи.
Сразу за станком была этакая железная клетка, на двери которой висел грозный плакат, где больной даже с виду мужик лез куда не надо. Плакат грозно предупреждал: «Выключай рубильник для смены предохранителя». Ок, учтем.
Приоткрыв дверцу, я тут же обнаружил сумку. Видимо, предыдущий электрик был настолько никакой, что тут ее и прятали, чтобы не пропил. Переставив сумку за пределы клетки, я распахнул дверцу пошире и начал изучать открывшееся мне великолепие.
Прямо из потолка выходили три толстенных пластины, покрашенные в цвета светофора – красный, зеленый, желтый. Ага, три фазы. И значит, пластины эти – токоведущие шины. Рядом был древний щиток: здоровенные шайбы вольтметров, открытые ножевые рубильники и чуть ниже те самые предохранители, про которые предупреждал плакат. На стене рядом висела электрическая схема всего этого великолепия. Сравнивая то, что на ней нарисовано, с тем, что я видел, постепенно я понял схему организации электропроводки.
В принципе, схема оказалась до безобразия простой. Все корпуса больницы имели по два ввода и были связаны в кольцо. То есть, например, 3-й корпус имел линию до 1-го и 2-го. А 1-й – до 2-го и до подстанции. Дергая рубильники, можно было корпус переключить на тот или иной вывод подстанции. Конечно, для больницы лучше бы заиметь две подстанции, но и так тоже неплохо.
Продолжая изучать схему, я понял, что это не из потолка выходили, а в потолок уходили шины. Они пронизывают все здание сверху донизу, и каждый этаж подключается уже к ним. Значит, на каждом этаже должна быть миниатюрная копия того, что я вижу здесь. Поставив в уме галочку пройтись по всем таким местам, я аккуратно закрыл дверь клетки.
– Ну-с, теперь можно и посмотреть, – я присел над сумкой и распахнул ее. Вся сумка была забита инструментом. Были тут и пассатижи, и бокорезы… Все было, но такое замурзанное, словно ими выгребную яму чистили, а не в руках держали.
– Там царь Кощей над златом чахнет… – услышал я Михаила.
– Там на неведомых дорожках уже давно растет картошка, – я встал и закинул ремень сумки на плечо. – Скелеты бродят в босоножках…
– А дальше?
– А дальше не помню, – ну, не рассказывать же ему про следы «жигулей». – Пошли, не будем отвлекать Семеныча твоим хохотом.
Придя в каморку завхоза, я снова поднял вопрос о кабеле. Но тут же был срезан вопросом: «А какой надо-то?» Я попытался было перебросить мячик назад: «А что есть?», но был остановлен Михаилом.
– Давай я прямо сейчас при тебе наберу базу, и там вы уже между собой выясните, что есть и что надо. Список мне потом отдашь, и все.
Немного поговорив с оставшимся неизвестным мне собеседником Михаила, я довольно быстро выяснил, что у них вот прямо сейчас есть просто какое-то умопомрачительное количество кабеля, где оболочка специально предназначена для эксплуатации в условиях всяких кислот и щелочей. Очередной завод то ли заказал и не забрал, то ли, наоборот, произвел много – мне не сказали. Но благодаря таким вывертам плановой экономики у меня появился огромный шанс не облажаться. Записав Михаилу в его склерозник марку кабеля – ВРБ – и требуемые сечения жил, я пошел к себе приводить инструменты в порядок.
Поначалу я наивно рассчитывал просто оттереть их какой-нибудь тряпочкой, но после получаса пыхтения над ручками бокорезов я наблюдал ту же грязь, только в отполированном виде. Попробовать, что ли, замочить их в чем-нибудь типа бензина-керосина? Или сразу бахнуть какой-нибудь гадостью вроде ацетона? У Семеныча наверняка есть.