Подумав короткое время, я сообщил, что девять лет наказания нас устроит и что в целом можно начинать процесс.
– Вот и отлично, ну а прокурору я сейчас позвоню, и он поднимется. Да, и ещё, Вячеслав Игоревич, у меня сегодня рыбалка, всё же пятница, вы там поменьше выступайте, если можно? А то хотелось бы до 16:00 кончить это дело и спокойно поехать без пробок. Свидетелей как, кратко допросим или просто огласим их показания без вызова?
– Хорошо, хорошо, как вам будет угодно. Мне тем более сегодня самому желательно пораньше домой приехать, в ночь в Санкт-Петербург улетаю.
– Счастливого пути, ну ожидайте в коридоре, скоро начнём.
– Честь имею, – отрапортовал я также по стойке смирно, чем вызвал улыбку у Александра Николаевича.
13:00.
Спустя пять минут в коридоре показался мужчина, одетый в голубой китель и такие же по цвету брюки. Этого прокурора я лично не знал, но он меня почему-то поприветствовал, заходя в кабинет судьи. Спустя ещё минут 10 остальных участников попросили зайти в зал.
Беридзе привели через две минуты. Закованный в наручниках с очень уставшим видом, опущенными глазами в пол, он словно говорил: «Давайте быстрее, я очень устал и ничего хорошего от этого представления не жду».
Бабушка, увидев своего внука, начала очень громко плакать, её было начала утешать Светлана Сергеевна, но это не помогло, рыдания становились всё громче и громче. Гнетущая атмосфера ещё не начавшегося процесса начинала напоминать жалкую картину расправы над провинившимся солдатом, которого должны были выпороть прилюдно перед всеми на плацу, несмотря на его происхождение и род, несмотря на крики родственников, орущих что есть мочи: «Не виновен».
Беридзе стоял в клетке прямо напротив сидящего прокурора, побритый налысо, с чуть свисающими штанами, в ботинках без шнурков.
Внешне он был жалок, было видно, что он тяготился не сколько своим статусом подсудимого, а сколько статусом, которым теперь окружающие могли нарекать его родственников: «Враги народа, отец врага народа, мать врага народа».
Беридзе взглядом позвал меня подойти к клетке и чуть шёпотом спросил: «А нельзя побыстрее?».
– Нет, нельзя, – также шёпотом ответил я, – тут ещё какое дело, в общем, наказание будет ниже низшего, как и договаривались, но 7 лет не будет. Будет 9 лет или чуть больше.
– Да мне уже всё равно, сколько будет, 7 или 9 лет, мне безразлично… Один х.. явно я не «выгребу».
– Прошу всех встать! Суд идёт! – громко прозвучало из уст помощника судьи.
На этот раз Беридзе не забыл встать и осмотрел зал, а вернее посмотрел в сторону скамейки для слушателей. Деда там не было, мать, отец, бабушка, брат пришёл, Маша тоже, как и обещала, пришла, а деда не было.
«Проклял дед», – подумал про себя Георгий. С дедом они были особенно близки, и Георгий часто думал, что дед его любит больше, чем всех других внуков. Да и сам Георгий любил своего деда больше, чем кого бы то ни было.
Ещё бы, дед прошёл Афганистан, воевал в первой Чеченской, был награждён множеством наград, не раз и не два получал поздравительные телеграммы из Москвы и был примером для подрастающего поколения, часто выступал перед школьниками на всевозможных патриотических праздниках, обращая внимание на себя не только количеством и блеском медалей, но и своей выправкой и манерой разговора.
Слёзы и завывания бабушки также терзали душу Беридзе, как и отсутствие деда. Бабушка начала плакать всё громче и громче, и её вой начал действовать судье Смальцову на нервы.
– Так, гражданка, вам, если плохо, то вы, пожалуйста, выйдите. Мешаете работать, – обратился Александр Николаевич в сторону скамьи слушателей.
– Извините, извините. Я успокоюсь, буквально 5 секунд, – прекращая плакать, ответила старушка, вытирая слёзы белым платком.
– Мы можем прерваться на 5 минут, помощник вам воды принесёт, если хотите?
– Нет, не нужно… Я уже всё успокоилась, спасибо большое, – садясь на скамью и продолжая вытирать слёзы, чуть всхлипывая, ответила старушка.
Сам процесс Беридзе особо не понимал, отвечал на вопросы судьи односложно: вину признаю, раскаиваюсь, прошу строго не наказывать, ходатайство адвоката о назначении наказания ниже низшего предела поддерживаю, обвинительное заключение читал, замечаний к его содержанию не имею, само заключение получил за 14 дней до даты суда, его изучил подробно.