Столь решительное бесстыдство, какое проявили авторы «глобальной лжи», встречается уже довольно редко. Но вот горькие сетования по поводу того, что «неотмобилизованные и не успевшие выйти к границе войска западных округов не смогли, да и не могли, отразить внезапное нападение численно превосходящего врага», присутствуют, к сожалению, едва ли не в каждой публикации, посвящённой событиям лета 41-го года. А ведь в этой, такой привычной для слуха советского человека фразе что ни слово – то неточность, ошибка или преднамеренный обман.
Стрелковые дивизии приграничных округов были практически полностью (на 85 – 90%) укомплектованы личным составом и основными видами вооружения (об этом подробно говорилось в предыдущей главе). Отсутствие штатного (т.е. огромного) количества автотранспорта и тягачей (излюбленная тема приверженцев «глобальной лжи») не имело судьбоносного значения в рамках весьма ограниченной по срокам и задачам операции прикрытия. Её продолжительность определялась главным образом сроками отмобилизования основных сил Красной Армии, развёртываемых на Западе. Эти сроки в июне 41-го измерялись уже не неделями, а днями («из 303 дивизий, которые должны были отмобилизоваться по плану МП-41, 172дивизии имели сроки полной готовности на 2 – 4-е сутки мобилизации, 60 дивизий – на 4 – 5-е сутки…»). Самое же главное заключается в том, что прикрытие мобилизации и развёртывания войск не имеют ничего общего с лозунгами «Ни шагу назад» и «Стоять насмерть». В конкретных условиях последней недели июня 1941 года от стрелковых дивизий, решающих задачу прикрытия, требовалось: в течение нескольких дней сдержать наступление противника, снизить темп этого наступления, не допустить прорыва крупных частей противника в оперативную глубину обороны войск округа Вот и всё. Не меньше, но и не больше.
Подвижная оборона – это вполне «законный» вид боя, прямо предусмотренный Полевым уставом ПУ-39.
«Подвижная оборона преследует цель – за счёт потери пространства выиграть время, необходимое для организации обороны на новом рубеже, для обеспечения сосредоточения войск на данном направлении… Войска, обороняющие промежуточный рубеж, должны нанести наступающему противнику потери, заставить его развернуться, потерять время на организацию наступления и, не вступая с ним в упорный бой, ускользнуть из-под удара». Даже планомерный, организованный и управляемый отход (не путать с «подвижной обороной и тем более – с беспорядочным паническим бегством) на 30 – 40 – 50 км от линии пограничных столбов в течение первой недели боевых действий не создавал никаких проблем для мобилизации в Минске или для выгрузки войск 20-й Армии у Смоленска. Строго говоря, отход на 40 – 50 км не сильно мешая даже ходу мобилизации в Белостоке (75 – 90 км от границы). Такая уж у нас была география, не имеющая ничего общего с географией Чехии, Бельгии или Дании, захваченных вермахтом за несколько дней.
Имели ли войска западных округов возможность для решения задачи прикрытия? Это абсолютно неверно поставленный вопрос, и отвечать на него не имеет смысла. Возможность сопротивления не является некой константой, от воли и действий людей не зависящей. Теоретически финская армия в декабре 1939 года не имела никакой возможности остановить стальную лавину Красной Армии. Практически – остановила. Причём продвинувшись в течение трёх месяцев и 12 дней на 150 км к Выборгу (средний темп наступления 1,5 км в день), Красная Армия потеряла 365 тыс. военнослужащих, в том числе 127 тысяч – безвозвратно. (2, стр. 99, 123) Если бы войска западных приграничных округов Советского Союза, численность которых (149 дивизий) десятикратно превосходила максимальную численность финской армии, в июне 1941 года нанесли вермахту такие потери и снизили темп его наступления до 1,5 км в день, то операция прикрытия могла бы считаться блестяще выполненной. Обсуждения заслуживает другой вопрос: какие планы прикрытия, какие силы и средства для выполнения этих планов имели в июне 1941 года войска западных округов?
Первым и самым эффективным способом прикрытия мобилизации и оперативного развёртывания войск является выбор противника настолько слабого, что он просто не рискнёт произвести первый выстрел и нарушить тем самым плановый ход развёртывания наших войск. Это возможно. Именно так обстояло дело с теми войнами, которые СССР вёл в 1939 – 1940-х годах. Ни Польша, войска которой в сентябре 1939 г. были связаны борьбой с вермахтом, ни Финляндия с её малочисленной и плохо вооружённой армией, даже не пытались активными боевыми действиями сорвать развёртывание войск Красной Армии на их границах. В качестве своеобразного «прикрытия» оперативного развёртывания Красной Армии перед вторжением в Финляндию были (по глубоко верному замечанию профессора Килина) использованы политические переговоры с финской делегацией, которые в октябре – ноябре 1939 г. проходили в Москве при участии Сталина и Молотова. (51)
Невероятно – но факт. Примерно по такому же сценарию кремлёвские правители собирались начать войну против Германии. Разработка отдельных и конкретных планов операции по прикрытию мобилизации и развёртывания началась не в сентябре 39-го года – после возникновения обшей линии соприкосновения немецких и советских войск, не поздней осенью 40-го года, когда уже вовсю шла работа по отработке планов наступления на Краков – Катовице и далее везде, а лишь в мае 1941 года! Удивительно, но советские «историки» с особым рвением выпячивали это обстоятельство, видимо, не понимая, что отсутствие планов прикрытия мобилизации и развёртывания (при наличии планов вторжения в Европу с глубиной наступления в 300 км на этапе решения «первой задачи») демонстрирует отнюдь не особое миролюбие, а запредельную самонадеянность высшего военно-политического руководства страны. Так, по декабрьскому (1940 г.) плану штаба Юго-Западного фронта переход в наступление наземных сил планировался только «с утра 30-го дня мобилизации». (4, стр. 493-495) А что же будет делать в течение этих 30 дней противник? Гитлер, как известно, был параноиком, но всё-таки не мазохистом, и едва ли он стал бы терпеливо дожидаться «утра 30-го дня мобилизации». Нельзя сказать, что эта простая мысль совсем не нашла отражения в декабрьском плане штаба Ю-З.ф. Среди 5,5 тыс. слов, которыми изложен этот подробнейшим образом проработанный план наступления в южной Польше, есть и такая фраза: «Не допустить вторжения противника на советскую территорию, а вторгнувшегося уничтожить и обеспечить сосредоточение и развёртывание армий фронта для наступления. Оборону непосредственно на укреплённом рубеже осуществляют войска, предназначенные для прикрытия развёртывания, согласно плану, изложенному на карте». И это – абсолютно всё, что сказано про операцию прикрытия. Ни состав сил прикрытия, ни их дислокация, ни рубежи обороны и возможного отхода, ни материальное обеспечение операции прикрытия в плане никак не обозначены.
Если в таком планировании и был хоть какой-то смысл, то он, скорее всего, заключался в надежде на то, что войну против Германии удастся начать по самому «облегчённому варианту», а именно: основные силы вермахта ушли или на Ближний Восток, или (что было бы ещё надёжнее и лучше) высадились на Британских островах. При таком сценарии развития событий оставленные на Востоке 20 – 30 третьесортных пехотных немецких дивизий или вовсе не рискнут помешать стратегическому развёртыванию Красной Армии, или будут с лёгкостью «уничтожены при попытке вторжения на советскую территорию». Другие, гораздо более тревожные ожидания появляются лишь весной 1941 г. Так, уже в апрельской (1941 г.) Директиве на разработку плана оперативного развёртывания армий Западного ОВО появляется фраза о «возможности перехода противника в наступление до окончания нашего сосредоточения». То, что разработка полноценных планов прикрытия началась именно в мае (соответствующие директивы наркома обороны были направлены в округа 5 – 14 мая 1941 г.). т.е. одновременно с переносом срока начала реализации плана войны с 1942 года на конец лета 1941 года, едва ли является случайным совпадением. Вероятно, именно в мае 1941 г. к Сталину пришло окончательное понимание того, что вторжение Гитлера на Британские острова откладывается в неопределённое будущее, и Красной Армии предстоит встретиться с главными и наиболее боеспособными частями вермахта и люфтваффе. Соответственно изменилось и отношение к сложности и значимости операции прикрытия.