По итогам разбирательства Первый разведывательный батальон Гирландайо был расформирован, а его бойцы — вычеркнуты из всех списков. Это очень напоминает судьбу Когорты Энтузиастов, однако, в отличие от воинов Глефода, солдатами несчастного лейтенанта едва ли заинтересуется какой-либо писатель. В том, почему эти профессионалы сражались и проиграли, нет ничего мало-мальски интересного для литературы. Едва возникнув на страницах истории, они сразу же исчезли, как и сотни тысяч высококлассных специалистов, осмысленно выполнявших свою работу и получавших за нее хорошую мзду.
Зато на этих страницах остался Глефод, не получивший за свой поступок ничего, кроме дурацкой и бессмысленной смерти.
Бессмыслица нередко оказывается продуктивнее смысла: у истории своя логика, и порою мы можем лишь бессильно следить за ней широко открытыми глазами.
Пока же широко открытые глаза демонстрировал лейтенант Гирландайо, перед которым из окружившей его толпы ряженых явилась фигура, в сравнении с остальными и вовсе химерическая. Это был Аарван Глефод, которого самурайский панцирь, юбка легионера, фракийская маска и кибернетический усилитель силы превращали в некий футуристический гибрид, инопланетянина, в голове у которого смешались все человеческие войны. Под маской, однако, обнаружилось вполне обычное, немного рябое лицо с такими грустными голубыми глазами, которые бывают лишь у щенков и лирических поэтов.
— Вы признаете свое поражение, лейтенант? — спросил Глефод, и голос его, мягкий, деликатный, странно контрастировал с суровым вопросом, не допускающим расплывчатого толкования.
— Эээ… Что? — захлопал глазами Гирландайо — Я это… Да, да, да! Все, что угодно, я и мои люди сдаемся на вашу милость! Знаете, — вдохнул он и выдохнул, — а это был ловкий психологический трюк. Любой бы на моем месте опешил, когда…
В этот момент Гирландайо еще раз взглянул на Глефода и увидел на лице у того непонимание.
— Трюк? — спросил капитан. — Какой еще трюк?
Лейтенант вздохнул, успокаивая нервы. Даже победив, этот человек остается тупицей! Господи, дай мне сил…
— Эта ваша… уловка, — попытался он объяснить. — Вы шли на нас в этих тряпках… Кстати, а где вы их вообще взяли?
— В Музее военной истории и допотопной техники, — ответил Глефод без тени улыбки. — Это самые современные оружие и доспехи, которыми мы смогли там обзавестись.
— Гм… хорошо, — сказал лейтенант. — Так вот, вы же наверняка рассчитывали смутить нас, когда шли в атаку в подобном виде? Это называется деморализовать противника, и надо сказать, у вас получилось. Лично я был в шоке, да и остальные мои солдаты, думаю, тоже.
Нестройный хор: «Ага!», «Точно!», «Ну, я даже рот разинул» — подтвердил слова лейтенанта.
— Так что, — продолжил Гирландайо, — даже если вы простые добровольцы, то какие-то довольно… необычные. Я сразу это понял, после первого же нашего разговора.
— По-моему, после первого нашего разговора вы сочли меня идиотом, — тут Глефод улыбнулся, на что лейтенант замахал руками:
— Нет-нет, что вы, я не… — несмотря на то, что это была чистая правда.
— А я и есть идиот, — и Глефод улыбнулся еще шире, так, что превратился разом в большого мальчишку, напялившего на себя для развлечения кучу древнего хлама. — Разве может кто-то, кроме дурака, защищать старую династию? Разве может кто-то, кроме дурака, чтить своего отца — великого человека, маршала гурабской династии, который предал эту династию и сражается сейчас на вашей стороне?
Как истинный профессионал лишь своего воинского дела, Гирландайо мало интересовался политикой, однако существовал только один маршал, перешедший к мятежникам, и звали его Аргост Глефод.
Глаза лейтенанта округлились:
— Так вы…
— Да, — сказал Глефод. — Я — Аарван Глефод из рода Глефодов, а это, — обвел он рукой свое воинство, — мои товарищи и друзья.
— Никогда не знал, что у него есть сын.
— Наверное, он рад был бы его не иметь, — задумчиво сказал Глефод. — Великому человеку вредно для репутации иметь прямым потомком ничтожество. Обычно он молчал, когда его спрашивали о детях. Все знали, что я есть, но никто не знал моего позора. Никто не знал, что я недостоин быть солдатом и его сыном.