Я проплыл ещё метров двадцать вглубь и увидел поплавки сетей, они преграждали мне путь. «До глубины не добраться» – подумал я, и погрёб к берегу. Издалека мне было видно, как батюшка одевается, Юля ходит по колено в воде, а Егор слева от меня, там, где золото в облаках, ныряет на мелководье.
Пока я плыл до берега батюшка и Егор уже оделись, батюшка ушёл к машине, а Юля в раздевалку. Я взял вещи, чтобы отправиться к ней.
– Переодевайся здесь, никого же нет. – Сказал мне Егор. – Если стесняешься, я отвернусь.
– Не стесняюсь.
Я накинул рубашку, снял шорты… Ну, в общем переоделся.
– Егор, когда в Алма-Ату поедешь?
– Когда границы откроют, не хочу в обсервации сидеть. Со мной жена уже общается сквозь зубы, обижается.
– Да, ковид нас всех настиг и посадил там, где мы были.
– Точно.
– А чем ты занимаешься?
– Ничем, уже несколько лет не знаю, чем заняться. Ничего не вижу.
– Та же фигня.
– Я, наверное, слишком долго учился, вот и думаю поэтому много, а надо, наверное, делать.
– Где учился?
– В меде. Ну, в девяностые я рубил бабло, а сейчас вот боюсь пускаться в авантюры. Старею.
– Страх не всегда приходит с возрастом.
– Мне вот племянник в прошлом году говорит: – «Дядька, дай денег, я ёлок привезу из России», – а я посчитал и говорю ему: – «Ты влетишь. Ёлки несколько дней под новый год только раскупаться будут, а потом ты их куда денешь?» Он меня не послушал, притащил фуру ёлок и, конечно, не распродал их.
– Свои хоть вытащил?
– Вытащил, но намучился с ними. А оставшиеся – на дрова продал. Раньше я бы дал ему денег, а сейчас сначала думаю.
– Раньше всё было проще, и мы были проще, а сейчас приходится думать.
– Да, я в девяностые маслом торговал, к нам гуманитарка со штатов приходила. Не знаю я уж, что это за масло такое, в бочках двухсотлитровых было, вроде топлённого, жёлтое такое. Я другу предложил, у него отец машины гонял из Германии, он штуку баксов вложил, пятьсот для себя, а пять сотен мне занял. Привезли бочки, вывалили у меня во дворе, я свои сразу продал, на следующий день в два раза дороже. Отдал ему долг и ещё взял, а его бочки лежали у меня, потом я их продал, отдал ему с наваром и стал сам заниматься. Вот оно попёрло! Я закупил его и на рынок поехал продавать, люди в очередь выстроились. На развес продавал в пять раз дороже. Всё распродал за день. Потом ещё два раза крутанулся так и краник перекрыли, что-то у них там с документами было не то.
Пока Егор рассказывал про масло мы уже дошли до машины. Нас ждал батюшка с пакетом мусора, который он собрал по пути. Залезли в машину, поехали, а Егор продолжил:
– Потом я занялся рыбой, мне друг предложил, хорошее дело было, скупали рыбу на Балхаше, это озеро такое у нас там в Казахстане, там лещ был хороший, мы его вялили и по пивнорям развозили. А потом у нас в холодильнике, где рыба хранилась, свет отключили, и она пропала вся. Три тонны. У нас камера холодильная была, мы арендовали её, только привезли рыбу, выгрузили, а через два дня приезжаем, открываем склад, а там вонь стоит, жуть просто. Пришлось выбросить, так мы и бросили это дело. И с рыбой возиться надоело.
Мы ехали молча, только Егор рулил и рассказывал о своей жизни.
– А когда в университете учился. – Продолжал он. – У меня первое высшее экономическое образование. Я столовую в аренду взял, прям там, в универе. Вся семья трудилась, мать, отец, сестра, как раз развал был. Работы не было и пока учился столовой владел.
– А потом что? Почему перестал?
– Закончил и декан сам занялся питанием. А как получилось-то, я поступил, когда, столовая в упадке была, продавали только суп и манты. А студентам, когда суп есть? Перемена короткая, мант мало было. Ну, я выпросил в деканате в аренду сдать мне помещение. Начал обустраивать, а по санитарным нормам мясной цех должен быть отдельно, а там одна кухня, но было ещё помещение со входом с улицы. Я пошёл к декану, говорю: – «Мне стену надо снести», а он отвечает: – «Сначала в аренду выпросил, а теперь стены рушить собрался» – но разрешил. Мы окошко пробили и у нас пошла работа, там мясной цех, а здесь кухня и раздача. Тоже хорошо заработали.