– Ну, да, хотя всё новое обычно не принимают, а тут все приняли, действительно ведь, никаких акций протеста нет.
– Скажу больше, если мы не начнём борьбу, то это поработит и уничтожит нас, мы превратимся в маркированный товар, будто морковка на прилавках, орешки в пакетике.
– Думаешь настолько?
– Конечно, технологии позволяют, почему бы это не сделать, да мы и сами этого хотим, это упростит жизнь на какое-то время, но следующее поколение, рождённое в этом мире, воспротивится этому, но будет уже слишком поздно, бороться с системой всегда сложно.
– Почему ты думаешь, что воспротивится?
– Это закон, новое поколение, всегда протестует против того, за что боролось предыдущие и борется за противоположные ценности, с которыми будет бороться следующее. Ну, и самое главное – это свобода, разве не за неё мы боремся с самого создания мира, по этой же причине Адам и Ева надкусили «яблоко».
– Как символично – надкусанное яблоко. – Юля ухмыльнулась. – И как ты предлагаешь бороться?
– Уничтожать сервера, взрывать их, уничтожать информацию, устраивать диверсии против дата-центров. Показать всем, что это уязвимая система. И начинать надо уже сейчас, следующим поколениям будет очень сложно, нужно сейчас показать возможные пути борьбы.
– Ты, прям так уверен, что следующее поколение начнёт противостояние?
– Да, они поймут, что мы ошиблись и это станет трендом.
– А так ли мы и ошибаемся?
– Да, ошибаемся. Так же как наши деды ошиблись, когда построили СССР, а потом ошиблись наши отцы, когда развалили тот же СССР. Я же говорю, это закон, так будет всегда, но насколько будет сложной борьба наших детей или внуков с этой системой зависит от нас сейчас, если мы молча всё это примем, мы войдём в историю как самое бесхребетное поколение, которое поставили на колени.
– А кто ставит на колени? Как-то это бредово звучит.
– Никто, всё само собой происходит, все думают, что так будет лучше, всегда так думали, всегда хотели, чтобы было ещё лучше, но получалось паршиво, за исключением произведений искусства. Бредово звучит, что нас хотят сделать рабами, что миром правит кучка людей и прочая мура. Надо объявить войну серверам, пока им не придумали искусственный интеллект.
– Блин, а ведь точно, если посмотреть с такой стороны, то мы создаёт существо, которое осталось только снабдить интеллектом.
– Да, тогда будет уже совсем сложно. Поехали в Каракол, у нас своя борьба и до серверов нам не добраться.
Мы вышли на трассу, остановили попутку, и поехали вдоль полей трясясь на кочках старого, ухабистого асфальта. Ехали всю дорогу молча, только водитель время от времени отвечал на телефонные звонки или сам звонил и договаривался где отдать передачку, затем останавливался, отдавал пакет, конверт или коробочку. Фоном в колонках тихо звучали песни на киргизском языке, ещё тише, еле-еле гудел двигатель и шелестели шины. Вдоль дороги мелькали вековые тополя, а горы, что вдалеке, казалось, движутся вместе с нами, от этого складывалось ощущение, что мы стоим на месте, а деревья несутся куда-то вдаль, ровным рядком. Над горами, на ярко-голубом небе висели огромные, густые облака, они были словно написанные кистью Куинджи на полотне азиатского неба. Я разглядывал мир за окном, весь этот мир, который был до человека, и который останется после, на эти горы смотрели древние люди, карябали на сказал солнцеголовых человечков и сцены охоты, а теперь мы фотографируем эти же горы на свои телефоны (ещё в двадцатом веке это был бы каламбур), выкладываем на свои страницы в соцсетях, превращаем их в контент, но им плевать, они переживут нас. И облака будут всё те же, как на полотнах Куинджи, ничто их не изменит, коронавирус – это всего лишь личная трагедия человечества и как мы справимся с ней, неизвестно, во что мы превратим жизнь в цифровой век, тоже неизвестно. Горы, небо, облака, поля, деревья, бегущие вдаль, как давно мы это видели вживую, не на картинке, когда мы вдыхали прохладу с ледников, что сверкают между острыми пиками скалистых вершин? Как давно мы сидим на самоизоляции на самом деле, до того, как нам об этом сказали? Как давно мы живём онлайн? Всё пришло к логическому решению, но логика ничто, когда видишь величие гор и облаков, в одном из которых, может, прячется забытый Зевс, он ждёт своего часа, держа наготове молнии в охапке.
В городе
Приехали на автовокзал, выгрузили рюкзаки и отправились на поиски квартиры. Городок приятный, люди его населяют приветливые и доброжелательные. Первым делом, прям с рюкзаками, отправились в кафе с названием «Восток» так, как и микрорайон называется «Восток», потому что восточная часть города. Кафе маленькое, скромное, я бы даже сказал убогое, всего четыре столика, из меню только ашлян-фу – это как охарактеризовал мой приятель скалолаз, Станислав Кокорин, когда приезжал в Киргизию в первый раз: – «Холодный суп с уксусом». К «супу» полагаются пирожки с картошкой, тонкие и длинные как стельки сорок седьмого размера, причём растоптанные, и беляши с мясом, но именно этого мы и хотели. Я очень люблю ашлян-фу, и по какой-то причине, только в Караколе его делают вкусно. Блюдо само по себе очень простое – лапша, крахмал тонко нарезанный, зажарка и всё это залито холодной водой с уксусом и соевым соусом, но несмотря на всю скудность ингредиентов, у каждого повара получается по-своему, и именно в Караколе оно у всех вкусное. Местные жители говорят, что всё дело в воде, мол, она у них мягкая и вкусная. По поводу воды согласен, она немного напоминает Петербургскую воду и волосы от неё тоже становятся мягкими, шелковистыми и блестят на солнце.