— Людка-а! Людка-а!
Он нырнул под байдарку, только ноги мелькнули в воздухе. Потом вынырнул и опять начал:
— Людка! Людка-а!
Лицо у него было испуганное. Людка тихонько нырнула, подплыла под водой и вынырнула, словно утка, как раз около Марека.
— Чего кричишь? В чем дело?
Ей хотелось сказать совсем другое. Тысячу разных вещей. Что она ужасно рада, что они вместе плавают в озере. И что вода пахнет илом. И на зубах у нее скрипит песок. И что он за нее боится, и если бы она тонула, он спас бы ее, и… и что он замечательно плавает. Но вместо этого она сказала:
— Ну?
— Ну? Остроумнее ничего не придумала? Байдарка пустая, весло черт те где! Как это понимать?
— Да никак. Ты же видел меня в бассейне, плавать я, кажется, умею.
— Именно те, кто умеет плавать, и тонут — это не фраза, а чистая правда. (Они плавали друг за дружкой вокруг байдарки.) Но рассчитаешь силы — и все. А водоросли? Вдруг зацепишься или судорога… — сказал Марек и быстро поплыл к берегу. Обернувшись, он бросил: — Идиотские шуточки!
— Марек, погоди! — крикнула Людка.
Он плыл кролем, и догнать его она не могла. И больше не оборачивался. Людка изо всей силы рванула байдарку. С громким всплеском байдарка перевернулась кверху брюхом, как снулая рыба.
— У меня байдарка перевернулась! — громко крикнула Людка вслед удаляющемуся Мареку. — Плыви сюда, помоги мне?
Она легла на спину и ждала. Марек подплыл, прихватив по пути весло.
— Ну?
— Перевернулась, — сказала она тихо.
— Готово. — Он перевернул байдарку. — Воды много набралось.
— Давай вытащим ее на берег.
— О’кей. Выльем воду.
— Я вовсе не хотела сделать вид, что тону. Просто заплыла в камыши.
— А потом съездим на тот берег.
— Ага! Поглядим, что там.
— Через камыши нам ее не протащить.
— Тогда давай так покатаемся, я воду руками вычерпаю.
— Ну, садись.
— Я из воды не умею. Опять переверну.
— Постой, я влезу первый и буду держать равновесие. Вот, теперь влезай. Давай руку. Порядок. Садись на носу. Эх, простудишься!
— А ты?
— Ну, с меня как с гуся вода.
— Я сейчас обсохну. Тепло. А ты как сюда попал?
— Шел по берегу, вижу, на воде пустая байдарка.
— А почему ты кричал «Людка»?
— А я видел, как ты брала байдарку.
— У тебя права есть?
— Конечно. Я в клубе получил.
— Марек…
Он энергично взмахнул веслом. Людка сидела к нему спиной и не видела, какое у него выражение лица. Да она и не знала, что сказать, и ждала, может, он спросит «что?» или «ну?» — тогда бы они ответила «да ничего». Но он не спросил.
— Марек… знаешь, давай перестанем с тобой цапаться.
— Ну конечно. Давно пора.
— Ты лодку строишь?
— Ага. Большой парусник.
— А я знаю, как она называется. «Люси».
— А вот и нет.
— А вот и да.
— А вот и нет. Там написано просто «Л». Все пристают, что это значит, вот я и отвечаю: «Л» — это «Люси». Для отвода глаз. А на самом деле это значит другое.
— Что же?
— «Л» — это Людка, — ответил Марек, бросил весло в байдарку и прыгнул в воду, оставив Людку одну посреди озера.
День с утра обещал быть жарким. Вода в озере была серебристо-стального цвета. Людка стояла на мостках, закинув за спину купальное полотенце. Вокруг была такая красота, что хотелось то ли заплакать, то ли раскинуть руки и полететь, крича во все горло. Между палатками появился Марек, он шел к ней. Людка стала поспешно растирать спину.
— Привет.
— Привет. Что, холодно купаться?
— Я просто мылась. Вечером вода такая гладкая, зеленая. А сейчас рябит.
— Вечером ветер затихает. На! — Он протянул ей большое красное яблоко.
— Спасибо.
— Адам Корчиковский начинает новую эру в истории человечества. Обольщает Еву Бальвик с помощью краденого яблока! — констатировал Абанович, с разгона влетая на мостки, так что все доски заходили ходуном и загрохотали.
— В зубы хочешь? — кратко осведомился Марек.
— Отчего же, — ответил Абанович. — Я готов. Вот только Ковальского нету.
— Фрончак посудит, — сказал Марек.
— Фрончак с Куреком взяли палки и отрабатывают в лесу фехтовальные приемы.
— Да бросьте вы, — вмешалась Людка. — Подумайте, какой у вас будет вид: мы ведь сегодня идем в кино, а вы фонарей друг другу насажаете.
— Что же делать? — задумался Абанович.
— Отбой. — Марек протянул Абановичу руку. — Если хочешь знать, то да, мне действительно нравится Людка. Есть возражения?