– Два медяка за связку? Да это же уникальные образцы! Видите структуру кости? Это же... – Печень тщетно пытался найти хоть что-то ценное.
– Три медяка. Или иди своей дорогой, вонючка, – буркнул нищий.
– Да чтоб вы все друг в друга влюбились и забыли про еду! – вырвалось у Печеньки в сердцах. Он даже не заметил, как сжал кулак, почувствовав легкий, едва уловимый прилив тепла – отзвук «Силы Любви». Нищий вдруг странно вздрогнул, посмотрел на Печеньку испуганно и быстро ретировался.
Через минуту мимо прошел стражник в добротной кольчуге. Тот самый нищий вдруг выскочил из-за угла, с диким воплем: «Ангел мой! Солнышко! Душенька!» – и попытался обнять стального воина. Стражник грубо отшвырнул его ногой в придорожную грязь. Нищий зарыдал, протягивая руки вслед уходящему «любимому».
Троица переглянулась.
– Печень... – медленно начал Копейкин. – Это... случайно не твоих рук дело?
– Я?! – перепугался гном. – Я не специально! Рука сама дернулась! Я же просто... пожелал им счастья!
– Котики... вашу кошачью... – Копейкин сглотнул очередной матерный эвфемизм, чувствуя, как знакомая волна боли накатывает от сдержанной ярости. – Ты там аккуратней со своими... пожеланиями. А то я тебе сейчас такое счастье устрою...
– Ох, детки... бедные, несчастные детки...
Хриплый, словно скрип несмазанной телеги, голос заставил их вздрогнуть. К их «лавке» подошла древняя старуха. Ее спина была сгорблена почти под прямым углом, лицо изборождено глубокими морщинами, а одета она была в лохмотья, по сравнению с которыми одежда окружающих нищих казалась королевскими мантиями. Но глаза... Глаза старухи были не мутными, а яркими, пронзительными, и они с нездоровым интересом рассматривали каждого из троицы по очереди.
– Вижу я над вами Тень... – прошамкала она, покачивая головой. – Да не простую! Проклятия висят, как гири... Хаос пляшет... и Смех! Смех Великого Шута! Судьба у вас, детки... особенная. Нездешняя. Уходящая... в никуда и везде сразу. Ох-хо-хо...
– Эм... бабушка, вам не шкурку? – неуверенно предложил Плюх, тыча в сторону самой вонючей. – Ароматная...
Старуха махнула костлявой рукой, отмахиваясь от товара.
– Шкуры? Пф! Мне глаз нужен! Глаз Ясновидения украли! Бесценный артефакт! – Она понизила голос до конспиративного шепота. – Ну... почти бесценный. Стеклянный шарик он, конечно... но *очень* важный! Для меня. Вчера слямзили. В «Квартале Рваных Мешков» – это трущобы здешние. Воришка... с лицом крысы и запахом тухлой селедки. Ох, негодяй!
– Шарик? – уточнил Печенька, почувствовав странное покалывание в кончиках пальцев. Что-то в этой старухе было... не от мира сего.
– Шарик! – подтвердила старуха. – Найди, верни старухе – она тебе путь покажет. Немного серебра дам. И... увижу для вас что-то важное. Про Гильдию. Про город снизу.
– Серебра? – оживился Плюх. – А сколько? На вход хватит?
– Ох, детка, жадность до добра не доводит, – закачала головой старуха. – Но хватит... на пару пирожков. Может. Если недорогие.
Копейкин мрачно хмыкнул. Печенька же ловил ее взгляд, пытаясь понять, не шутит ли она. Но в этих странно блестящих глазах читалась только серьезность.
– Ладно, – вздохнул гном. – Где этот «Квартал Рваных Мешков»?
Старуха махнула рукой куда-то вправо, вдоль стены.
– За углом, вон там, где воняет отчаяньем да безысходностью. И помните, детки: там, в Грязи, свои законы. Стража не ходит. Сильные обижают слабых. Будьте осторожны... – Она вдруг прищурилась, глядя прямо на Печеньку. – ...и не доверяй слезе единорога! Ох-хо-хо! – Ее хриплый смешок прозвучал как предостережение.
«Квартал Рваных Мешков» встретил их вонищей, от которой даже их, пропахших «Ацким свекольником», чуть не вывернуло. Лабиринт покосившихся лачуг, сложенных из гнилых досок и ржавого железа. Горы мусора, кишащие цифровыми тараканами размером с кулак. Лужи неопознанной жижи. И глаза. Множество глаз, смотревших из темных проемов и закоулков – глаза нищих-НПС с пустыми, отрешенными лицами и глаза низкоуровневых игроков с красными никами, светящиеся озлобленностью и алчностью.
– Лицо крысы... запах селедки... – бормотал Печень, озираясь. – Как искать-то? Просто шарить по карманам?
– Долго, – отозвался Плюх. – Предлагаю ускорить процесс. – Он достал одну из своих «Вонючек», завернутую в лист. – Кину вон в ту кучу мусора. Переполох поднимется – может, воришка выскочит, а может, просто место запомним, где шарить.
– Плюх, не... – начал было Печень, но было поздно. Гоблин метнул бомбу в самую большую кучу хлама у перекрестка.
!!!БАМ!!!