«\*\*Отравление! (-2 HP/сек, Боль в мягких тканях +10%)\*\*»
И еле унес ноги. Вернувшись в развалины, плюхнулся на пол, дыша как паровоз и чувствуя, как его «Кошачье Бешенство» тихо клокочет под слоем боли и усталости. Глядя на кривой остов дельтаплана, он вдруг усмехнулся. Тактически точки выбрал неплохо. Для тролля-неудачника.
Печенька Хранитель Бездны и Жертва Обстоятельств, его задача была самая страшная: контролировать неконтролируемое. Эссенция Хаоса требовала внимания. Она пульсировала, грелась, остывала, шептала. Печенька пытался «медитировать», сидя в углу и гладя Нямку. Он представлял битву мирной, чтобы плюхова смесь сработала мягко. Но Эссенция искажала видения: тысячи рыцарей внезапно начинали целоваться и обниматься в полных латах, маги стреляли не молниями, а розовыми сердечками, которые прилипали к щитам и заставляли воинов декламировать любовные сонеты, а боевые единороги…иг рог менялся преобразуясь в длинный половой орган. От этих картинок становилось только страшнее.
— Не так… — шептал он фляге. — Надо… чтобы они просто… успокоились… полюбили… Нямку… например…
— Да! — пискнула Нямка. — Все будут любить Нямку! Дарить вкусняшки! Гладить банку! Буль-буль!
Пытаясь отвлечься, Печенька взял кусок ржавой арматуры, который Копейкин отбраковал («Согнется в первом же порыве ветра, котохлам!»). Гном все еще попытался, время от времени, взять под контроль свою самую сильную и спмую непредсказуемую способность. Он сосредоточился, сжал теплый камушек, и… нечаянно сгусток розовой энергии «Силы Любви».
Арматура дрыгнула у него в руках, как пойманная змея. Потом… ожила. Она стала теплой, гибкой, липкой. И понеслась по развалинам, как розовый удав, явно ища кого-то кого можно обнять во весь свой стальной метр. Ее «взгляд» (если у куска арматуры может быть взгляд) упал на Копейкина, который как раз вернулся с установки алтарей и ругался на ос.
— Копей! Берегись! — завизжал Печенька.
Копейкин обернулся как раз в тот момент, когда липкая, теплая арматура попыталась обвить его ногу.
— ЧТО ЗА… КОТОМЯТЬ?! — взревел он, дергая ногой.
Люк со свистом рассек воздух. БАМ! Арматура отлетела, завизжав… металлическим визгом? Она заползла под камень и затихла, тихо поскуливая.
— Видал?! — заорал Плюх, бросаясь к месту происшествия. — Хаос в чистом виде! Ожившая арматура! Это же идеально! Так и надо на битве! Пусть их оружие влюбляется в них самих или в соседа! Ха-ха-ха! Печень, ты мощь!
Печенька смотрел на свою руку, потом на забившуюся под камень арматуру, потом на флягу. Он не чувствовал себя мощным. Он чувствовал себя паяцем, которому дали гранату с выдернутой чекой и сказали: «Развлекай публику!». Но где-то глубоко в душе шевельнулось что-то новое. Фатализм. Адреналин. Или это просто Эссенция пульсировала сильнее? Он понял: контролировать это невозможно. Можно только направить. И молиться, чтобы «направление» было хоть немного в сторону от тотального уничтожения всего живого. В сторону… любви к Нямке. Например.
На протяжении всего дня герои не раз ловили себя на ощущении, что за ними наблюдают. То тень мелькнет на скале над развалинами – слишком резко, чтобы быть птицей. То кусты у входа в ущелье качнутся без ветра. То в тишине, между шипением «Свекольника» и руганью Копейкина, послышится едва уловимый шорох, как будто кто-то аккуратно переступает по камням. Однако обнаружить никого так и не удалось.
Вечером, когда Плюх с торжествующим видом заливал последнее ведро «Ацкого Свекольника» в бурлящий, стонавший резервуар, а Копейкин с проклятиями и скрежетом металла приматывал эту бочку к остову дельтаплана тряпками и последними веревками, Печенька, полируя флягу с Эссенцией тряпочкой (больше от нервов, чем для чистоты), почувствовал чей-то взгляд. Холодный, оценивающий, как скальпель. Он обернулся. На камне у входа в развалины, где еще минуту назад ничего не было, лежал маленький, идеально ограненный кристалл чистого розового кварца. Он мягко светился в сумерках. Печенька поднял его. Камень был теплым. Он посмотрел на скалу. Там никого не было. Только тень, сливающаяся с наступающей ночью. Он сунул кристалл в карман. Еще одна загадка в копилку.