Он делал вид, что политики не касался, однако связи его далеко и высоко вели в Киев, и Наташа за время работы в его газете в этом убедилась. Константин вполне себя хорошо чувствовал в образе успешного молодого человека, перешагнувшего границу, отделявшую его от простых смертных.
Теперь, после «90-х» его не боялись, но считали необходимым понравиться ему, заиметь с ним хоть какие либо малые отношения. В этом стремлении особенно настойчивы были депутаты городского совета и крупные бизнесмены, подтягивающиеся из области в Центр.
Наташа интересовалась его прошлым ещё когда училась в институте и проходила практику в его издательском доме. Ходили слухи, что своим успехом он обязан далеко не добрым делам и не совсем чистым связям. Константин возник «сразу», «вдруг». «Вчера» его не было, его ни кто не знал, а «сегодня» о нём говорят так, словно он давно неотъемлемая часть общественной жизни города.
Наташа обратила внимание на странное обстоятельство, сопровождавшее Константина по всюду. Люди с ним вели себя так, словно знали давным-давно, словно все росли в одном дворе, независимо от возраста и социального происхождения.
Как только Наташа пыталась узнать подробности детства Константина, его юности, о его родителях, рассказы становились похожими друг на друга, без деталей и подробностей, которые обычно отличают рассказы разных людей об одном и том же человеке.
Живую легенду Наташа увидела первый раз близко не в самых благоприятных условиях. На кануне, как раз после тяжёлого разговора с Олегом, она должна была взять интервью у новоиспечённого лидера какой-то политической партии. На сколько она знала, по рассказам директора своей газеты, в политика вложили сумасшедшие деньги, «разогнали» как локомотив на местном уровне, и сориентировали курсом на столицу, в парламент.
Приближались выборы.
Перед интервью, ассексуальный директор газеты, пухлый, лысый мужичонка-подкаблучник, в течение двух часов давал Наташе наставления о том, какие вопросы она должна ему задавать и как себя вести. Но ничего из его наставлений, Наташа не выполнила. Она даже не помнила, какие вопросы задавала, что записывала в свой блокнот , и как реагировали на её действия окружающие.
Когда на её столе появились цветы с визиткой местной политической звезды, она постепенно стала отходить с пониманием того, что сделала что-то большее, чем просто интервью, значимое в своей журналисткой карьере, не сколько по понятиям морали и чести, сколько в том, что позволяет провинциалке стать акулой пера, легко «жонглирующей» сильными мира сего. Одним словом добиваться расположения и даже влияния.
Её директор думал совершенно обратное, поскольку его сценарий, в который он свято верил, не был исполнен. С видом человека, узнавшего о конце света, он влетел в её кабинет, взмахом руки перевернул цветы, растоптал их ногами и порвал визитку.
- Дура!!! Полная дура! Идиотка! – орал он на неё, - Что ты натворила? Что ты несла на пресс-конференции? Ты понимаешь, что ты наделала? Ты газету подставила, ты всех нас подставила! Но я – это так…мелочь, ты можешь стать причиной серьёзного удара по всему Издательскому Дому! В общем так, Наташа: я ещё цветочки. Сейчас я тебя размял, как заботливый тренер, потому что самая жара начнётся сейчас. Тебя хочет видеть Константин! Он специально приехал сегодня сюда, что бы поговорить с тобой. Иди, девочка, он тебя так отдрючит, что у тебя волосы без бигудей завернутся!
Наташа шла по коридору, как призрак. Нет, она не боялась. Ей было всё равно. В сознании хватало уверенности в себе и в своих силах. Даже если её выкинут с работы, она себе место найдёт. Наташа не знала, что делать со своей жизнью дальше, как поступить с Олегом. Разрушалось её счастье, её семейная жизнь уже была не под угрозой, она просто трещала по швам.
Константин сидел в кресле, откинувшись на спинку, и всем своим видом выражал полное удовлетворение. В руках он держал газету, просматривал её, скользя глазами по колонкам и заголовкам.
И вот тут Наташа ощутила снова, как перед появлением мальчика во тьме, изменение восприятия всего, что она видит и слышит. Звуки стали четче, глубже, цвета и оттенки словно изменились, словно некто неведомый играя растровым редактором пытался придать кабинету главы и владельца холдинга мрачную эпичность. Казалось, она слышит дыхание Константина, а почти неслышные шорохи его одежды и перелистывание страниц газеты звучат так, словно он рядом.