То есть всякая попытка переноса этого вопроса на советскую действительность вызывала массу неудовольствия. По мнению жрецов из идеологических органов ни в коем случае не должно было произойти ни с СССР, ни с КПСС то, что именно произошло — по этому вопросу прогнозы-предупреждения всячески карались, перекрывались, строго наоборот говорилось о уверенном и победном шествии к коммунизму. В западной же печати о будущем неминуемом крахе Советов писалось довольно откровенно, иногда даже не только заявлялся вопрос, но и открыто указывались конкретные методы. Скрыть сам факт ведения холодной войны не удалось бы: в ней участвовали миллионы людей, которые произвели на свет десятки доктрин и других документов калибром поменьше; и как называют цифру, всего их было до ста тысяч — сейчас они хранятся в Архиве Национальной Безопасности под Вашингтоном. Но выполнить такую простейшую интеллектуальную технологию как совмещение двух положений: угроза со стороны Запада и теоретическая возможность уничтожения социализма, мало кто смог. Для маскировки намерений и грядущего успеха США послужили усилия подыгравшего им жреческого аппарата КПСС. Если «В Сталинских работах 20-х — 30-х годов убедительно показывалось, что интервенция империалистических государств против страны Советов не исчерпывается войнами, как в 1918–1920 гг., а осуществляется и в мирных формах, не только открыто, но и тайно (разведывательно-агентурное проникновение, создание сети подпольных враждебных организаций, их финансовая и техническая поддержка, подготовка контрреволюционных переворотов, совершение диверсий, вредительства и т. п.).
“Мирная” интервенция дополняет военную в условиях войны, становится самостоятельной и приоритетной для буржуазии в условиях отсутствия таковой; продолжает войну или готовит новую; в ней тесно взаимодействуют внешняя и внутренняя контрреволюция — “штурм извне” увязан крепко в единый узел со “штурмом изнутри”.
Сталин сделал исключительно прозорливое предостережение, что “мирная” форма интервенции не менее опасна, чем военная, и таит в себе возможность реставрации капитализма, то есть при помощи нее можно достичь тех же результатов, как и при открытом военном нападении» [29. С. 289]. (Далее автор приведенного отрывка ссылается на следующие слова самого И. В. Сталина: [33. Т. 5. С. 148]. (Мы уже в прошлом приводили его прогнозы-предупреждения [37. С. 428–433], а ныне добавляем к этому еще и другие: [33. Т. 5. С. 206–207,417; 33. Т. 8. С. 360; 33. Т. 9. С. 327; 33. Т. 11. С. 54–55; 32. С. 521]. — А. Ш.)). «После смерти Сталина деятели, возглавившие партию и страну, под флагом обновления теории и политики отнеслись высокомерно к его идеям и задачам в борьбе с холодной войной Запада. Закрывая глаза на существование исторической альтернативы возврата к капитализму в социалистических обществах, они “обогатили” комучение идеями об окончательной победе социализма, необратимом переходе к нему исторической инициал ивы, бессилием капитализма повернуть вспять ход прогресса, исчезновением противников внутри нового строя, беспредельной преданности и готовности поголовно всех граждан самоотверженно отстаивать его.
Шапкозакидательные и демобилизационные идеи зачастую сочетались с неконструктивной критикой исторически обусловленных несовершенств социалистического общества, деятельности выдающихся предшественников, идеологическим и практически-политическим пособничеством Западу в его холодной войне против СССР (…)
… Они не сумели создать систему защиты от холодной войны» [29. С. 289–299] — продолжает далее автор.
Итак, «все проявления критики существующего строя не имели объективной основы внутри Советского государства». Так это или нет показала сама жизнь… А тогда об этом говорилось много и увы! мягко говоря, далеко не в пользу объективности. Отрицалось все… И это не могло быть по-иному, жрецы-идеологи крепко зажали немногих искренних и проницательных патриотов. А как горячо болтуны из идеологических контор доказывали, что социализм наступил навсегда, а после него по всей земле наступит коммунизм? Куда при этом девалась их пресловутая диалектика, прежде всего заключающаяся в единстве и борьбе противоположностей? — О подобных мелочах предпочитали не вспоминать. Обычной их формулировкой было что-то типа:«советское общество по самой социально-политической природе своей не расположено к буржуазным влияниям». На Марсе, что ли оно было???
Многократно говорили об этом все высшие руководители партии и государственных учреждений послесталинской поры, писатели-публицисты и идеологи: Ю. В. Андропов [2.79. С. 2; 2.80. С. 726–727; 2.81. С. 21]; А. Е. Бовин [2.82. С. 13]; Д. А. Волкогонов [2.83. С. 230–231]; Л. Ф. Ильичев [2.84. С. 17]; В. В. Кузнецов [2.85. С. 95]; Е. К. Лигачев [2.86. С. 2]; Н. С. Хрущев [2.87. С. 84]; Г. Х. Шахназаров [2.88. С. 217]. Удивительно здесь скорее всего «единодушие» людей, которым мы ставим разные и даже совершенно противоположные оценки.