Когда слуги унесли ребёнка, который угрожал взрослому завтра продолжить их спор, глава дома Мендоса опустился на соседнее кресло и взволнованно посмотрел на взбудораженного кардинала.
— Ваше преосвященство? Прошу простить меня, если внук позволил себе слишком многое. Его воспитанием по большей части занимается он сам.
Кардинал молчал, явно приходя в себя и успокаиваясь, затем с горящим взором посмотрел на дона Иньиго.
— Я забираю его, — твёрдо сказал он, — весь следующий год он проведёт со мной, а дальше посмотрим.
— Ваше преосвященство, — изумился Иньиго такому решению, — но почему?
— Вы ведь сами хотите от него избавиться, — напрямую ответил Торквемада, — к тому же не даёте нужного образования. Для ума подобного ему, это просто преступление. Я намерен устранить этот пробел и научить его всему, что знаю сам.
— Это так ваше преосвященство, — не стал обманывать верховное духовное лицо дон Иньиго, — но позвольте хотя бы расходы на его содержание взять на себя? Это самое меньшее, что мы можем сделать за вашу помощь.
— Мы никогда не отказываемся от пожертвований, — склонил голову Торквемада, всё ещё явно находясь под впечатлением от прошлого разговора, — завтра я отдохну, а послезавтра мы продолжим путь, я увидел всё, что хотел.
— Я распоряжусь, чтобы скакунов и припасы в дорогу, вам подготовили, — согласился с неожиданно быстрым отъездом кардинала, глава дома Мендоса.
— И мы будем благодарны вам за это, — кивнул кардинал.
Весь следующий день все во дворце Мендосы наблюдали странную картину, как кардинал прогуливается по коридорам, а рядом его слуга несёт ребёнка, с которым его преосвященство разговаривает, часто переходя с кастильского на латынь и обратно, и это нисколько не смущало обоих собеседников, поскольку малыш поступал ровно так же. Все те, кто хотел встретиться с кардиналом были вынуждены удовольствоваться его кратким благословением по отъезду, когда он перекрестил всех и убыл в Рим, увозя с собой ребёнка. Наконец в доме Мендоса исчез так будоражащий всех источник пересудов и те, кто говорил о нём, исключительно только как об «исчадии ада» слегка прикусили языки. Если за ребёнка дона Диего вступилась сама церковь, такие разговоры становились опасными уже для самих распространителей подобных слухов.
Глава 5
12 февраля 1454 A. D., Рим, Италия
Я с самого момента рождения знал, что я не такой как все. Ум взрослого, запертый в теле младенца. Знал, но ничего не мог с этим поделать. Единственным развлечением было разбирать меню интерфейса, который был мне доступен, поскольку я хоть ничего и не знал о том, кто я и почему оказался в таком положении, но вот о цели моего существования мне было прекрасно известно. Я должен был найти монеты, которые я уже знал были так называемыми сребрениками, а точнее тирскими шекелями, которыми расплатились с Иудой за его предательство Христа. Я даже видел несколько из подобных монет, касался их, но они оказались «не теми» которые мне были нужны. Что меня порадовало, что кто-то до меня вложил очки характеристик в определение монет Транслятором, так что мне не требовалось теперь брать их в руки повторно, если я их однажды держал в руках, для меня они в интерфейсе теперь подсвечивались красным, те же, которые я ещё не трогал, были серыми и это здорово должно было мне облегчить работу в будущем по выполнению задания.
Так же взбодрили параметры собственного тела, которые можно было улучшить, а в моём случае ещё и убрать установленные явно не спроста телесные недостатки в виде моих уродств, с которыми я сейчас жил. Этот кто-то явно сделал это намеренно, и я не мог его винить, поскольку не знал его мотивов. Так что главное для меня было задание и набор баллов, а дальше можно было не только убрать все свои физически и психологические недостатки, но ещё и дополнительно усилить собственное тело. Это меня безусловно радовало.
Пока правда в силу возраста мне приходилось лишь учиться и познавать этот мир, но я не расстраивался и несмотря на своё уродство делал всё, чтобы узнать как можно больше, благо вживлённый интерфейс запоминал всё, что я когда-либо видел или бросал мельком взгляд. Я мог в любой момент вывести картинку записи и процитировать всё, что было в этот час и минуту, что конечно вызывало оторопь не только у родителей, но и у слуг.