Знакомство с кардиналом Хуаном де Торквемада неожиданно вырвало меня из дворца Гвадалахары и вот мы, сопровождаемые его и моей свитой, прибыли в Рим. Я знал его планы в отношении себя, он планировал сделать меня своим учеником, а на деньги моих родителей нанять учителей по тем предметам, которые сам не знал. За мои финансы отвечал управляющий, которого они отправили вместе с ещё тремя слугами, которые должны были обеспечивать мой быт, как отпрыску семьи Мендоса, ну и, разумеется, отвечать за мою безопасность. Всё же родители, несмотря на всю нелюбовь, которую ко мне испытывали, заботились в первую очередь об имидже рода, а не обо мне, так что никто не должен был сказать, что Мендоса даже не могут обеспечить достойную жизнь собственному отпрыску.
— Вот он, urbs aeterna — Вечный город, дитя моё, — обратился ко мне кардинал, с гордостью показывая на улицы и кирпичные строения, которые предстали нашему взору, когда мы проехали ворота города.
По моему скромному мнению, город явно знавал лучшие свои годы, сейчас было видно, что Риму нужен ремонт и не малый. Грязные стены, не чищенные улицы, и очень много народа — вот первое, что бросилось мне в глаза. Но, разумеется, вслух я сказал совершенно другое.
— Даже боюсь представить ваше преосвященство, сколько он видел и сколько пережил, — коротко ответил я.
— В твоих словах кроется продолжение Иньиго, — улыбнулся он, — хочется продолжить их фразой, а сколько ещё ему предстоит пережить.
— За эти несколько недель пути, вы ваше преосвященство слишком хорошо меня узнали, — постарался не улыбаться я, так как знал, что любая мимика на моём лице превращается в уродливую гримасу для посторонних зрителей.
— Алонсо, — обратился кардинал везущем меня моему секретарю. Кабальеро, чьи родители давно служили роду Мендоса. Проще говоря безродные, но из рыцарей, так что в отличие от слуг, едущих на повозке, он ехал на подаренном ему моими родителями коне, чем был страшно доволен.
— Да ваше преосвященство, — тут же отозвался тот.
— Мы остановимся у моего друга, думаю он не откажется приютить нас всех на несколько дней, но постарайтесь найти для Иньиго хороший дом неподалёку, чтобы меньше времени нужно было для походов по городу. Занятия начнём сразу, как вы устроитесь на новом месте.
— Слушаюсь ваше преосвященство, сразу займусь этим, как только устрою сеньора Иньиго, — склонил он голову.
К нашей небольшой группе сразу же было привлечено много внимания, люди при виде меня, едущего в кенгурятнике на спине Алонсо, чьё это было изобретение думаю не нужно было даже говорить, стали собираться группами и тыкать в меня пальцами, смеясь и хохоча. Это заставляло управляющего хмуриться и хвататься за меч, приточенный сбоку седла, так что мне пришлось его успокаивать.
— Дорогой Алонсо, не обращайте внимание, люди всегда будут клеймить тех, кто отличен от них, поскольку не знают, что творят они. Ведь даже «Петр отверз уста и сказал: истинно познаю, что Бог нелицеприятен если в таком множестве Он найдет хотя одного делающего угодное Ему, то не оставляет его без внимания, но удостаивает Своего попечения и тем большую выказывает заботливость о нем, чем он сам ревностнее, при столь многих, влекущих его к нечестию, идет путем добродетели».
Алонсо и все слуги, прислушивающиеся к нашему разговору, тут же стали креститься, а кардинал удивлённо спросил.
— Иньиго, ты уже до Иоанна Златоуста добрался?
— Ваше преосвященство, у вашей библиотеки есть только один на мой взгляд недостаток, — тяжело вздохнул я.
— Какой же сын мой? — удивился Торквемада.
— Она слишком быстро заканчивается.
Кардинал на секунду с оторопью посмотрел на меня, а затем расхохотался.
— Ничего Иньиго, если я договорюсь о твоём допуске в хранилища Рима, ты надолго забудешь, что такое недостаток чтения, — отсмеявшись, покачал он головой.
— Могу только мечтать об этом ваше преосвященство, — я слабо в это верил, но почему бы и нет.
— На всё воля Господа, — согласился он, показывая нашему отряду куда ехать.
Пока мы ехали ближе к центру города, где перестали попадаться многоэтажные дома массового проживания людей, а всё чаще стали идти небольшие обособленно стоящие дома и дворцы, тем больше от нас отставали зеваки, идущие за нами от самых ворот. Видимо прогуливающаяся здесь стража явно давала понять, кому сюда вход запрещён. Разумеется, зеваки нашлись и здесь, но в основном из числа послушников или слуг, а те, кто передвигался на лошадях или в повозках, лишь приветствовали кардинала, не обращая никакого внимания на меня.