- Ты был близок с ним, - отвечает корабль. - Мы подумали, что тебе будет проще говорить с тем, кому ты доверял.
Доверял.
Я снова вижу его лицо в прицеле. Снова слышу хруст кости под пулей.
- Ты мог выбрать кого угодно, - говорю я. - Тысячи тел внизу. Но ты взял его.
- Мы сожалеем, если это причиняет тебе боль.
Я стискиваю зубы.
- Что Морвен положил в сундук? - резко меняю тему. - Я хочу это назад.
Корабль (Малыш?) вздыхает.
- Мы не знаем.
- Как это - не знаете?
- Сундук - часть нас. Пищеварительная система. Когда голод стал невыносим, мы поглотили его содержимое, пытаясь утолить его. Но это... это не было ни чувством, ни воспоминанием. Ни чем-то живым. Мы не можем сказать, что это было. И не можем уже вернуть.
Я мотаю головой.
- А догадки какие-нибудь есть?
- Это могло быть чем угодно.
- В смысле?
- В абсолютном, - продолжает корабль. - Эта сумка... она древняя. Как и наш сундук. Если сундук может спрятать что угодно, то сумка может украсть что угодно.
- Что ты имеешь в виду?
- Все, на что хватит жадности владельца. И за что он сможет заплатить.
- Дом? Дворец? Гору?
- Боль, - шепчет корабль, - Страх. Любовь. Детский смех. Запах моря. Смерть…
- Боль? В смысле - боль? Чьи-то воспоминания? – спрашиваю я.
- Всю боль, что есть на свете. Весь смех. Всю любовь. Всю смерть.
Меня пробирает дрожь.
Я думаю о том, чего не было в мире, пока сундук был запечатан. О том, что Морвен мог украсть на этот раз.
Малыш протягивает мне сверток.
- Мы принесли тебе это.
Я разворачиваю ткань. Внутри - пачки денег из моего мира. И еще... предметы.
Пистолет, похожий на старинный, но с шестернями и огромным оптическим прицелом. Часы на цепочке - четыре стрелки, циферблат с непонятными символами. Разноцветные камни, светящиеся тусклым светом. Жезл. Два кольца - одно серебряное, другое черное, с резными узорами.
- Предметы Старого Мира, - говорит корабль. - Те, что ты просил. Они хранились на наших палубах - закопанные, потерянные. Теперь они твои.
Я беру пистолет, взвешиваю в руке. Тяжелый, холодный. На стволе выгравированы символы, которых я не понимаю.
- Спасибо, - говорю я, хотя благодарности во мне нет.
- Мы благодарны тебе за выполненную часть сделки.
Я сжимаю пистолет.
- Жаль, что ты не выполнил свою. Не трогать ни парня, ни девушку - так мы договаривались.
Малыш (корабль?) опускает голову.
- Это не наша вина. Похититель настиг мальчика, когда тот нес сундук нам. Мы нашли его уже на грани. Не могли спасти. Не могли привести в чувства. Не могли доставить наверх. Нас вот-вот охватило бы безумие, а ему оставались секунды. Тогда мы... забрали его. Вопреки уговору.
- Сделали его своей частью.
- Да. Теперь он с нами. Навсегда. Его мысли, мечты, воспоминания - всё едино с нами. Навсегда.
Я смотрю на бледное лицо Малыша.
- Он... здесь?
- Нет. Но мы можем позвать его - если хочешь.
Я отворачиваюсь, сжимая рукоять пистолета.
- Это ни к чему.
- Он хочет поговорить.
Глаза Малыша на секунду теряют пустоту. Зрачки сужаются, губы дрожат.
- Кречет? - голос другой. Тонкий, живой.
Я замираю.
- Привет, пацан.
Он криво улыбается.
- Я не злюсь. Ты же говорил мне не ходить вниз.
- Я должен был сам отнести сундук.
- Тогда бы тебя убил тот человек. У тебя не было сумки. Да и с ней... простое оружие на него не действует.
- Что тогда?
- Он не любит металлы, которые противостоят морской воде.
- Вроде свинца… Зря я не пошел.
Я смотрю на него.
- Ты... хочешь уйти с корабля? Я мог бы тебя увести отсюда.
Он качает головой.
- За его пределами я долго не проживу. Да и не особо хочется. Тут мой дом. Там, внизу... весело. Там много тех, кого я знал. Даже мамка с папкой. Мы как большая семья. На нижних палубах, где я родился, всегда сыро, темно и холодно. А там, внизу… всегда светит солнце и трава… такая зеленая. Раньше я никогда не видел травы.
Я молчу.
- Корабль говорит, ты скоро уйдешь, - продолжает Малыш. - Расскажи мне что-нибудь перед этим. О своих приключениях.
Я сажусь на палубу, прислоняясь к поручням. Малыш опускается рядом.
И я рассказываю.
Про Африку, где мы неделю ждали боя в пыльной деревне. Про Ближний Восток, где песок забивался в стволы. Про Южную Америку, где джунгли шептались за спиной.
Он слушает, улыбаясь.