Девушка отпрыгивает, но прутья не дают ей уйти далеко.
И тут третий солдат разворачивается - и нос к носу сталкивается со мной.
Я стою, меняя обойму в Colt’е. Металлический щелчок затвора звучит громко, несмотря на грохот вокруг.
- А ты кто ещё такой? - хрипит солдат, хватаясь за меч.
Тьх. Тьх.
Две пули - в живот, в грудь. Он падает, не успев вытащить клинок.
Двое других оборачиваются. Один замирает, глаза расширяются. Целюсь по ногам.
Тьх. Тьх.
Второй - коренастый - пускается бежать.
Тьх.
Пуля догоняет беглеца, впивается ему в спину. Он вскрикивает, падает на колени. Я подхожу, приставляю Colt к его затылку.
Тьх.
Шлем не спасает.
Возвращаюсь к клетке. Добиваю последнего выстрелом в голову. Очень аккуратно, чтобы не повредить шлем.
Тьх.
Девушка смотрит на меня, скрестив руки.
- Опять вы, мерзкое чудовище, - фыркает она, но в её голосе нет прежней злости. Почти рада видеть.
- Я как плохая монета, - отвечаю я, роясь в сумке. - Всегда возвращаюсь.
Достаю пачку бумаг с графиками и недочерченными пентаграммами, карандаш, сую ей через решётку.
- Вот. Надеюсь, ты закончишь расчёты к тому времени, как я тебя до города довезу.
Она закатывает глаза.
- Как вы мне надоели.
- Ты мне тоже, - говорю я и иду к ближайшему трупу.
Солдат - крупный, доспехи должны мне подойти. Снимаю с него шлем, нагрудник, наплечники. Стягиваю куртку и подшлемник. Переодеваюсь на ходу. Металл холодный, кожа пахнет потом и кровью, но лучше, чем ничего. Вдобавок меньше вопросов у людей.
Теперь лошади. Иду к “стойлам” и срезаю с привязи всех до последней. Отхожу подальше и кидаю зажженные петарды рядом с ними.
Возвращаюсь к телеге, забираюсь на козлы.
- Держись, - бросаю девушке и хлещу лошадей.
Сзади грохочут петарды, грохочут копытами лошади, разбегающиеся в разные стороны. Телега дёргается, колёса скрипят, выезжаем на дорогу. Она кажется знакомой - вроде бы именно по ней мы ехали к башне из города.
Сзади раздаются крики. Кто-то заметил нас.
- Стой! Стой!
Я не останавливаюсь.
Тьх. Тьх.
Два выстрела в темноту. Крики стихают.
Лошади несутся вперёд, подбрасывая телегу на ухабах. Девушка в клетке вскрикивает, хватается за прутья.
- Вы с ума сошли?! - орёт она. - Вы нас убьёте!
- Тише, - огрызаюсь я. - Или хочешь, чтобы тебя оставили тут?
Она замолкает, но её глаза сверкают в темноте.
Дорога петляет между деревьями, то ныряя в овраги, то взбираясь на холмы. Я подхлёстываю лошадей.
- Почему вы вообще вернулись за мной? - вдруг спрашивает девушка.
Я пожимаю плечами.
- Инвестиции.
- Что?
- Ты же специалист по деньгам. Разберёшься.
Она фыркает, но берёт карандаш и бумаги.
- Заодно вот это мне переведи, - говорю я, протягивая ей через решетку бумаги, что стащил со стола офицера наемников.
Она берет листы и разглядывает их.
- На какой язык перевести? Я знаю фарлонский, огли и язык огненных островов.
- На наш переведи, - говорю я.
- Тут и так на общем написано.
- Просто скажи, что там написано.
- Вы читать не умеете?
Не вижу её лица, но чувствую, что она улыбается.
А я сжимаю поводья и смотрю вперёд.
Столица.
Восточные ворота города возвышаются передо мной, массивные, обшитые железом, с резными гербами по бокам. Створки закрыты - не время для въезда, но караул на месте. На парапете, над аркой, двое стражников в латах и с арбалетами за спиной лениво переговариваются, изредка поглядывая вниз. Их тени вытягиваются в свете двух лун, сливаясь с камнем.
Зачем я снова здесь? Гарра не пришел и вряд ли появится. Разворачивайся и уезжай – говорит мне внутренний голос.
Ответ на вопрос, кто сжёг «Красного Петуха», явно не в столице. Гарра сказал, что Ворон скрывается где-то в другом городе. Но здесь, за этими стенами, живут трое: граф Морвен, барон Эльрик фон Штауфен и торговец Даррен Холт. Они - коллекционеры. Они могут знать, почему я здесь. Почему именно я.
Повозка скрипит под моим весом, когда я подъезжаю ближе. Девушка-клерк, закованная в клетку, ёрзает на месте. Она всё ещё переодета парнем - рубаха навыпуск, штаны пошире, волосы спрятаны под потрёпанной шляпой. Но если приглядеться - слишком хрупкие плечи, слишком тонкие запястья.