- Сиди тихо, - бросаю я через плечо. - И не вздумай открывать рот.
Она сжимает губы, но в глазах - вызов.
Стражник у ворот поднимает руку, преграждая путь.
- Стоп. Проезд закрыт до рассвета.
- Так уже почти рассвет, - киваю в сторону горизонта.
Горизонт над лесом чуть окрашен золотом.
Я протягиваю ему бумагу - гербовую, с печатью. Ту самую, что стащил из палатки капитана в лесу. По словам девушки, это лицензия на поимку преступников.
- Чёртова Дюжина, - говорю я, поправляя широкополый шлем. - Везу пленника.
Стражник разглядывает документ, потом медальон у меня на поясе - дракон, обвивающий меч. Его лицо расплывается в ухмылке.
- А, ваши уже проезжали. Несколько телег, битком набитых ублюдками. Ты, выходит, последний.
Я киваю, делая вид, что тороплюсь.
- Колесо в дороге слетело. Вот и задержался.
Его напарник подходит ближе, заглядывает в клетку.
- И это кто у тебя? Не похож на опасного преступника.
- Этот как раз самый опасный, - говорю я, хлопая по прутьям. - Из-за него дюжина наших полегла.
Стражник морщится, отходит на шаг - на всякий случай.
Из караулки вываливается ещё один - по виду старший. Рука на рукояти меча, взгляд острый.
- Кто это? - кричит он своим.
- Капитан Чёртовой Дюжины, - отвечает один из стражников. - Привёз ещё одного грабителя.
Старший караула хмыкает, лицо разглаживается.
- Отлично! У нас как раз твои люди внутри. Празднуют поимку.
Он оборачивается, кричит вглубь помещения:
- Эй, парни! Выходите, ваш капитан тут!
Я сжимаю поводья.
- Не надо никого звать. Я тороплюсь.
- Да ладно, минуту потерпи! - старший машет рукой. - Они тебе обрадуются.
Из караулки выходят двое. Не стражники - солдаты. Одеты также, как и те, из лагеря в лесу. Кожаные доспехи, арбалеты за спиной. Лица раскраснелись от выпивки, но глаза быстро проясняются, когда они видят меня.
- А где капитан? - спрашивает первый, оглядываясь.
- Он отправил меня вперёд, - говорю я, стараясь звучать уверенно. - Чтобы доставить пленника.
Старший караула разводит руками, смотрит на солдат.
- Обознался, значит. Ну ладно, идёмте дальше пить.
Но солдаты не уходят. Второй, коренастый, подходит ближе, вглядывается в моё лицо.
- Ты из какой группы?
- Из главной, - отвечаю я. - Я новенький.
- Из какой «главной»? - он хмурится. - Ты кто вообще?
Его взгляд падает на медальон у моего пояса.
- Откуда у тебя это? - голос становится резким. - Что ты с капитаном сделал?
Я медленно опускаю руку к кобуре под плащом.
- Ничего. Он жив.
- Врёшь! - солдат вскидывает арбалет.
Его напарник - тоже.
Стражники замерли в нерешительности, но старший караула уже кричит:
- Тревога!
На парапете над воротами появляются ещё трое. Арбалеты направлены вниз.
Я сжимаю пистолет под плащом.
Вскидываю руку - но не успеваю выстрелить. Арбалетный болт прибивает мне руку к дощатой спинке тележного сиденья. Еще один с грохотом втыкается в пол между ступней. Я скриплю зубами, пытаясь подавить стон.
- Еще раз дёрнешься - и ты труп! - кричит стражник с парапета, - И твой приятель в клетке - тоже.
- Я не с ним! - вдруг кричит девушка в клетке, поднимая руки. - Он похититель! Меня зовут Астра фон Штарк, мой отец - Абениз фон Штарк, владелец банка Гильдии!
Попался.
Глава 8
Каменные стены коридора сжимаются вокруг меня, как челюсти. Каждый шаг даётся с трудом - ноги ватные, голова гудит, словно в неё вбили гвоздь. Кандалы на запястьях звенят, цепляясь за бинты, которыми я кое-как перетянул рану от арбалетного болта. Пальцы правой руки почти не шевелятся - будто чужие. Жабье вино, оставленное Клыком, почти закончилось. Оно притупило боль, остановило кровь, но не вернуло сил. Как только окажусь в спокойном месте, нужно заказать у сумки физраствор и капельницу. Иначе просто сдохну от потери крови.
Сумка. Стражи раз десять её у меня отбирали, пока не поняли, что из этого ничего не получится. Каждый раз она исчезала из того места, где её оставляли и вновь появлялась у моих ног или даже на плече. Открыть её и заглянуть внутрь тоже ни у кого из парней не вышло.
Теперь сумка висит на спине, а кисти моих рук запрятаны в холщевые мешки – чтобы не мог открыть сумку и достать из неё что-нибудь.
Стражи толкают меня в спину, направляя к массивным дубовым дверям. Один из них, здоровенный детина с лицом, напоминающим потрёпанный сапог, бросает:
- Вот и приехали.