Утро на «Ледяной Геене» - или то, что здесь называют утром - приходит без солнца. Свет в зале становится чуть ярче, но не от окон, а от тусклых ламп, вмурованных в потолок. Они мерцают, будто вот-вот погаснут, но продолжают гореть, освещая грязные дощатые полы и сотни измождённых лиц.
Я сижу, разложив перед собой оружие. Glock, Colt, запасные обоймы, нож. Чищу стволы тряпкой, смазываю механизмы - привычка, от которой не избавиться даже здесь. Металл холодный под пальцами, но знакомый. Успокаивает.
Рядом скрипит половица. Одноглазый старик просыпается, садится на корточки в метре от меня и разглядывает пистолеты. Его единственный глаз, жёлтый, как у старого кота, скользит по обоймам, стволам, потом поднимается на меня.
- Как тебе удалось пронести сюда всё это? - спрашивает он, голос хриплый, будто перетёртый песком. - В моё время у новичков перед корзиной все вещи отбирали.
Я усмехаюсь, не отрываясь от чистки.
- В твоё время? И как давно ты здесь?
Старик почесывает бороду, задумывается.
- Лет двадцать. Может, больше. Сбился со счёта на первом десятке.
- Долгий срок, - бросаю я, проверяя затвор Colt’а. Щёлк. Всё в порядке.
- А тебя как занесло? - спрашивает он.
- Я сам сюда напросился.
Старик хрипло смеётся, будто это самая остроумная шутка, которую он слышал за последние двадцать лет.
- Вещи у меня тоже отбирали, - добавляю я. - Не раз. Но сумка моя не вполне обычная.
Он качает головой, глаз сужается.
- Магические вещи на корабле не должны работать.
- Вот и я удивлён.
В этот момент по залу раздаётся гулкая сирена. Пронзительный, вибрирующий звук, от которого сжимаются зубы. Где-то вдалеке кричат:
- Отойти от центра!
- Всем к краю!
Я быстро складываю оружие в сумку, застёгиваю молнию. Астра и Красавчик, спавшие неподалёку, вскакивают. Астра протирает глаза, её фиолетовые зрачки расширены от недосыпа. Красавчик зевает, но тут же настораживается, услышав шум.
- Что происходит? - спрашивает он.
Старик неспешно поднимается, потягивается.
- Лучше отойти в сторону. Сейчас здесь начнётся давка.
Мы следуем за ним к стене. Зал уже оживает - люди вскакивают с пола, отползают к краям, освобождая пространство в центре. Из боковых проходов вываливаются группы - десятки, может, сотни человек.
Их сразу видно.
Одни - в красных повязках на головах. Другие - в жёлтых. Третьи - в зелёных. Они вооружены: у кого-то палки, у кого-то самодельные ножи, торчащие из-за поясов. Они занимают позиции в разных концах зала, но ближе к центру, чем остальные.
- Кто это? - шиплю я старику.
- Банды, - отвечает он равнодушно. - Те, что в красном - “Грязные рты”, желтые - “Просвещенные”, зеленые - “Дети моря”.
Я не спрашиваю старика, что происходит - и так уже понятно. Сейчас начнут делить что-то ценное. Остался лишь вопрос - что именно.
Сирена звучит ещё раз - короче, резче.
Группы растягиваются, образуя неровный круг, перекрывая подходы к центру для остальных. Из проходов выходят новые люди - тоже с повязками, но без оружия. Они выстраиваются за своими «охранниками».
Те, кто без повязок - а таких большинство - пытаются прорваться к центру. Но повязки не пускают. Отталкивают. Бьют палками особо активных.
- Назад!
- Ждите своей очереди!
- !@#$! - кто-то орёт из толпы. - Совсем зажрались!
Красавчик ёрзает на месте, сжимает кулаки.
- Так и будем ждать? - бросает он мне. - Нам ничего не достанется.
Я пожимаю плечами.
- Посмотрим.
Сирена звучит в третий раз - долго, протяжно.
И тогда из шахты в потолке, не сквозной, а той, что оканчивается полом, начинают падать тюки.
Один, другой, третий. Несколько десятков.
Мешки с едой.
От каждой банды выходит по человеку. Трое подходят к центру, начинают разглядывать тюки, щупать их, переворачивать. Спорят. Кивают.
Потом - сигнал.
Люди с повязками подходят по очереди, взваливают тюки на спины и уносят в свои коридоры. Под охраной.
Толпа вокруг бурлит.
- Хватит!
- Нам оставьте!
Напор усиливается. Банды не выдерживают - пропускают остальных к тем крохам, что оставили.
И начинается ад.
Люди кидаются к оставшимся тюкам, рвут мешки, хватают еду, запихивают в рот, под одежду. Дерутся. Толкаются.
Красавчик не выдерживает - рвётся вперёд.
- С дороги! - орёт он, расталкивая локтями.
В столичной тюрьме их, похоже, так ни разу и не покормили.
Я наблюдаю, ухмыляясь. Интересно, доберётся ли он до центра.