Астра стоит рядом, сжав губы. Её лицо выражает отвращение.
- Животные, - шепчет она.
Старик зевает.
- Каждый день одно и то же.
В этот момент ко мне подбирается мальчишка. Лет десяти, не больше. Грязный, в рваной рубахе, но глаза - быстрые, хищные. Он разглядывает мою сумку, потом поднимает взгляд.
- Есть что-нибудь ценное? - спрашивает он. - Готов обменять на капли.
- На капли? - переспрашиваю я.
- Без них тут не проживёшь, - говорит мальчишка.
Старик кивает в его сторону.
- Это Малыш. Мой друг. Ловкий малый.
Я поворачиваюсь к старику.
- А тебя как звать?
- «Гнилой» Зек, - отвечает он. - Бывший палач.
Я замираю на секунду, потом хмыкаю.
- Значит, у нас есть кое-что общее.
Он смотрит на меня своим жёлтым глазом, будто пытаясь разгадать, шучу я или нет.
А в центре зала Красавчик наконец прорывается к тюку, хватает горсть чего-то тёмного - хлеб? каша? - и тут же получает удар в спину.
Падает.
Его тут же затаптывают.
После обеда члены банд снова собираются в центре зала. Красные, жёлтые, зелёные повязки мелькают в толпе, как сигнальные флажки. Они что-то горячо обсуждают, жестикулируют, тычут пальцами в разные стороны. Один из «Грязных ртов» - здоровый детина то ли в полумаске, то ли с какой-то накладкой на челюсти - бросает взгляд в нашу сторону, потом что-то шепчет своим. Остальные смеются.
Астра жует большое яблоко, которое я ей дал.
Красавчик отряхивает грязь с рубахи, лицо перекошено от злости.
- Эти ублюдки... - бормочет он, вытирая кровь с разбитой губы.
Астра молчит, но её фиолетовые глаза сужены. Она сжимает кулаки так, что костяшки белеют.
- Нам нужно осмотреться, - говорю я, отряхивая колени. - Узнать, где что находится.
- Зачем? - хмурится Красавчик.
- Чтобы знать, куда бежать, если начнется что-нибудь нехорошее.
Старик Зек, до сих пор сидевший в стороне, поднимается с корточек. Его жёлтый глаз блестит в полумраке.
- Хотите экскурсию? - хрипит он. - Покажу, где тут что.
- Давай, - киваю я.
Старик плюёт на пол, потом разворачивается и идёт к одному из проходов. Мы следуем за ним. На полдороги к выходу из главного зала к нам прибивается Малыш.
Первый зал, куда старик нас приводит, огромный - как ангар для дирижаблей. Высокие потолки, ржавые балки, стены, покрытые странными выпуклыми узорами, будто кто-то выжег их кислотой. Вдоль стен - груды тряпья, коробок, самодельных лежанок. Люди копошатся среди этого хлама, как крысы.
- Это общая зона, - говорит Зек, размахивая рукой. - Здесь живут те, кому некуда идти.
- А куда ещё можно пойти? - спрашивает Астра.
- Всюду, - усмехается Малыш. - Корабль большой. Даже я не везде бывал, хотя всю жизнь здесь.
- Он родился на корабле, - говорит старик.
Мы идём дальше. Следующий зал меньше, но не менее странный. Посередине - огромная круглая платформа, вмурованная в пол. На ней выцарапаны какие-то символы, стёртые временем.
- Здесь раньше что-то стояло, - говорит Зек, пнув платформу ногой. - Может, алтарь. Может, машина. Теперь тут «Рынок».
- Я тут часто бываю, - говорит Малыш – Всегда есть что-нибудь интересное.
И правда - по краям зала сидят люди, разложив перед собой тряпки с товаром. Кто-то торгует едой, кто-то - одеждой, кто-то - странными амулетами из костей и ржавых гвоздей.
- Что используют вместо денег? - спрашиваю я.
- Всё, что угодно, - пожимает плечами старик. - Еду, услуги, информацию.
- А капли? - вспоминаю я мальчишку.
Зек хмурится.
- Их тоже. Но лучше держаться подальше от этого.
Мы проходим дальше.
Следующее помещение напоминает бойлерную. Трубы, вентили, заржавевшие механизмы, назначение которых уже никто не помнит. В углу - огромная дыра в полу, из которой тянет паром.
- «Котел», - говорит Зек. - Здесь греются зимой.
- Зимой? - переспрашивает Астра.
- Да. Иногда корабль заходит так далеко на север, что вода вокруг замерзает. Тогда тут становится холодно, как в могиле.
Я смотрю в дыру. Внизу - темнота и лёгкое бульканье.
- А что там?
- Вода. Или что-то другое. Лучше не проверять.
Мы идём дальше.
Старик ведёт нас через лабиринт коридоров, каждый из которых открывается в новый зал.
- «Кузница» - здесь чинят инструменты.
- «Библиотека» - тут хранят книги, их у нас не много. Рукописные. Кое-кто из заключенных по памяти восстанавливает то, что когда-то читал. Чтобы не забыть, и чтобы помнили другие.