Раздевалка встречает меня гулом вентиляции и запахом пота, ржавчины и жженой ткани. Я скинул горящую куртку пожарного ещё на арене, но сумка продолжает полыхать. Пламя лижет её поверхность, но не оставляет следов - только черные подпалины, которые тут же исчезают, будто их и не было. Я срываю её с плеча, швыряю на бетонный пол. Сумка подпрыгивает, как живая, и снова прилипает ко мне, обжигая кожу сквозь рубаху.
- Чёртова штука! - шиплю я, пытаясь сбросить её, - Отцепись! Ты сожжешь меня!
Один из красных - здоровый детина со стальной кистью руки - хватает с полки толстое одеяло, кидает мне. Я накрываю сумку, прижимаю к полу, заворачиваю в несколько слоев. Огонь шипит, задыхается и наконец гаснет. Разворачиваю одеяло - сумка цела, будто её и не поджигали. Вспоминаю шлем и куртку, сброшенные мной на арене, те прогорели насквозь, оставив после себя лишь обугленные лоскуты.
- А ты крепче, чем кажешься, - бормочу я, похлопывая сумку по боку.
Сажусь на скамью, тело дрожит от адреналина и боли. Лицо и шея пылают, будто кто-то влил под кожу раскалённый металл. Достаю бутыль с жабьим вином, откупориваю зубами. Сначала выливаю половину на обожжённые участки - жидкость шипит, как на раскалённой сковороде, боль никуда не уходит, становясь лишь сильнее. Только сейчас к ней прибавляется жжение “целебного” отвара болотных мутантов. Припадаю к горлышку бутылки, плевать на грибы - док меня после арены почистит - делаю несколько глотков. Горечь разливается по горлу, обжигает изнутри льдом. Глаза сами собой закатываются, мир начинает уплывать в темноту.
Я хватаюсь за край скамьи, чтобы не рухнуть. Мысли путаются, но я понимаю: если сейчас отключусь - следующий бой проиграю, даже не выйдя на арену.
- Очнись, кретин, - шепчу сам себе, тряся головой.
Достаю телефон, вызываю меню сумки. Пальцы дрожат, но набираю запрос:
«Сильное обезболивающее, не вызывающее сонливости»
Сумка выдаёт список на выбор. Морфин - сразу нет. Трамадол - нет. Даже ибупрофен сделает меня вялым. А мне нужно быть быстрым и резким.
- !@#$%.
Тогда вспоминаю про банку с порошком, которую дал Виктор. Достаю её, откручиваю крышку. Внутри - сероватый порошок, без запаха. Насыпаю горсть в ладонь, закидываю в рот.
Горько. Очень.
Глотаю, морщусь, запиваю водой из бутылки.
Сначала ничего. Потом - волна тепла, разливающаяся от желудка по всему телу. Мир на секунду расслаивается: стены раздевалки превращаются в размытые полосы, цвета расплываются, как акварель. Я вижу двойные контуры своих рук, слышу эхо собственного дыхания.
- Вот !@#…
Трясу головой. Видение исчезает так же быстро, как появилось. Зато боль - настоящая, жгучая - уходит полностью. Не притупляется, не маскируется, а именно исчезает, будто её и не было.
- Ну наконец-то, - выдыхаю я.
И тут замечаю его.
В углу раздевалки стоит дьявол.
Не такой, как местные рогатые чудики. Настоящий. С огромными рогами, с кожей цвета свежей крови, хвостом, хлещущим по бокам. Его жёлтые глаза горят, как угли, а изо рта сочится дым. Точь-в-точь как тот, что я видел на иконе в детстве, когда ходил с бабушкой в церковь. Он ухмыляется, глядя на меня, будто знает что-то забавное.
- !@#$%! - вскрикиваю я, подскакиваю со скамьи, хватаюсь за Glock, направляя его на беса.
Дьявол исчезает.
На его месте - парень с красной повязкой на голове. Один из наших. Человек, а не видение. Он смотрит на меня, подняв руки с легким недоумением.
- Кречет? - спрашивает он, - Ты чё?
- Извини, - отвечаю я, медленно опуская пистолет, - Показалось.
- Следующий бой - тоже твой. Через десять минут. Готовься
- Два подряд? А это не против правил?
Да, их я тоже не читал.
Он пожимает плечами.
- Правила Отец придумывает.
Уходит, оставляя меня наедине с сумкой и остатками галлюцинаций.
Сажусь обратно на скамью. Рядом со мной с грохотом опускается мармеладный мишка. Трёхметровый, розовый, с глазами-пуговицами. Он хлопает меня по плечу лапой, и я чувствую удар, будто это реальность.
- Всё нормально, Паша, - говорит мишка. - Ты справишься.
- Не думаю.
- Да перестань. Давай споём песенку, которая придаст тебе сил. Повторяй за мной: “Мишки Гамми. Нас рассмешат веселыми прыжками…”
- …В стране которой побываем с вами, - затягиваю я сиплым голосом вслед за ним, - в стране волшебной Гамми…
Я моргаю. Мишка исчезает.
Раздевалка вокруг меня меняется. Стены рассыпаются в песок, потолок растворяется в яростно-синем небе. Я сижу посреди выжженной пустыни, а вокруг - дюны, уходящие за горизонт. Ветер гонит по песку клубы пыли, и в них мелькают тени - то ли людей, то ли животных.