Настоящее, мощное. Не просто огненная стрела - что-то большее.
Я вижу, как в воздухе перед ним раскрывается фолиант - книга заклинаний, невидимая для обычных глаз. Страницы мелькают, останавливаются на нужной.
Красавчик смотрит на меня. Его лицо на миг просветляется - ярость уходит, остаётся только усталость.
- Ты... ты специально спровоцировал меня, - говорит он тихо.
Я не отвечаю. Просто улыбаюсь.
Его лицо снова перекашивается. Заклинание в его руке вспыхивает ярче, превращается в шар ослепительного света.
- !@#$% тебя!
Он заносит руку для удара.
Я лежу неподвижно. Раскинув руки в стороны. Готовый принять атаку.
Зрители сходят с ума.
- Добей его!
- Нет, пощади!
- Кончай его, рыжий!
Красавчик оглядывает толпу. Его рука дрожит. Заклинание пульсирует, то разгораясь, то угасая.
И тут воет сирена.
Голос ведущего гремит сверху:
- Бой окончен! Дамы и господа, у нас победитель! С небольшим перевесом победа присуждается бойцу из команды Просвещённых - Красавчику! Поаплодируем же ему!
Толпа взрывается рёвом. Одни ликуют, другие недовольно шикают.
Красавчик медленно опускает руку. Заклинание гаснет.
Он смотрит на меня.
- Вставай, - бормочет он.
Я не двигаюсь.
- Вставай, !@#$%! - он хватает меня за куртку, тянет на ноги.
Я отталкиваю его.
- Отстань.
Встаю сам. Отряхиваюсь. Голова проясняется - галлюцинации отступают, прячась в уголках глаз.
- Почему не бил по голове? - спрашиваю я, вытирая кровь с губ.
Красавчик морщится.
- Ты... ты себя в зеркало видел?
- Нет.
- У тебя лица нет.
Я поправляю:
- На тебе лица нет - так говорят.
- Да, !@#$%, так говорят, - он качает головой. - Но у тебя !@#$%^ нет лица. Ты похож на обгоревший труп. По крайней мере, сверху.
Я касаюсь щеки. Кожа под пальцами шершавая, будто обугленная. Сквозь дыру в щеке проступает кость и зубы. Надо ещё порошком закинуться, пока действие не закончилось.
- Нормально себя чувствуешь? - спрашивает Красавчик.
- Таблетки принял. К завтрашнему утру поправлюсь. Или послезавтрашнему.
Он хмыкает.
Я поднимаю дробовик, проверяю - цел, не разбился.
- Ладно, - говорю я. - Давай, вали к своим. Ещё увидимся. И драться уже научись. Бьешь как девчонка.
Красавчик колеблется, но потом разворачивается и уходит.
Я ковыляю в сторону выхода.
На секунду краем глаза ловлю движение. Знакомые цвета и очертания. Разворачиваюсь и смотрю вверх на зрителей. Между голов замечаю человека, он смотрит на меня и тут же отворачивается. Лица сквозь пелену перед глазами не разглядеть, но шляпа с пером узнаваемая. Гарра?
- Гарра? – кричу я зрителям, но никто не отзывается.
Смаргиваю. Шляпа пропала. Показалось?
Продолжаю ковылять к выходу.
Толпа ещё не успокоилась. Кто-то кричит мне вслед:
- Эй, костяная башка! В следующий раз не выкрутишься!
Я не оборачиваюсь. Похоже, волосы и правда сгорели.
Впереди - раздевалка. Потом - казарма.
А там...
Там будет новый день.
И новые проблемы.
Глава 18
Казарма «Грязных Ртов» ночью - это ад, но не огненный, а гнилостный. Воздух густой, пропитанный потом, перегаром и чем-то кислым, будто бы скисшим козьим молоком. Сопение, храп, пердеж и редкие стоны спящих сливаются в монотонный гул, прерываемый лишь кашлем тех, кто слишком много курил «ржавого листа». Я лежу на своей узкой койке, стиснув зубы. Боль - как рой ос под кожей. Особенно на лице и шее, где алхимический огонь оставил свои следы. Даже после жабьего вина раны пылают, будто кто-то влил под кожу раскалённые иглы.
Поворачиваюсь на бок, достаю из-под матраса бутыль. Подношу к тусклому свету фонаря за окном - на дне болтаются жалкие капли. Чёрт.
Тихо сползаю с койки, стараясь не разбудить соседей. Дневальный у входа - парень с деревянной рукой - дремлет, прислонившись к стене. Его голова падает на грудь, слюна капает на протез.
Весь лагерь отмечал второе место на турнире и обещанные капитаном двойные порции на следующей неделе. Весь лагерь спит пьяным сном, включая дневальных и часовых.
Обхожу спящего, выхожу в коридор.
Ночной корабль - это другой мир. Фонари под потолком горят тускло, отбрасывая длинные тени. Воздух холоднее, гуще, пахнет сыростью и плесенью. Стены, покрытые странными узорами, кажутся сейчас ещё более чужими, будто корабль наблюдает за мной сквозь века.
Где-то в глубине лагеря слышно пыхтение поршней Кузницы. Ночью молот не бьет по наковальне, но жар в ней поддерживается непрерывно. Это там выковали моё сердце, а также собрали каждый из протезов, с которыми ходят местные. Священное место Грязных Ртов. Интересно было бы на неё поглядеть, но для этого пришлось бы вползать на самый верх местной иерархии – к мехам подпускают лишь главарей и не скольких высших офицеров.