На второй день, после привала, мы находим его.
Каменоломня - это огромная пещера с белыми стенами, будто вырезанными из кости. Пол усыпан осколками, инструментами, брошенными десятки лет назад.
- Раньше каменоломня была на втором ярусе, сразу под городом. Мы брали здесь камень для построек, который, казалось, никогда не иссякнет. Но потом кто-то из охотников разозлил корабль. Взял на нижних ярусах то, что не следовало брать. И каменоломня переехала сюда, в бездну. Добывать камень стало тяжело. Её забросили, а постройки наверху, начали рассыпаться в пыль.
Мы идём по белым камням, хрустящим под ногами, точно мел. В углу, под навесом из обрывков ткани, лежит Малыш.
Он скрючен, дрожит, губы синие, глаза закачены. Руки сжаты в кулаки, будто он отбивается от невидимых врагов.
- Приступ, - бормочет Зек. - Раньше они случались редко. Никогда по два за неделю.
Я опускаюсь рядом, достаю из сумки шприц.
- Держи его.
Старик прижимает мальчишку, я ввожу обезболивающее. Через минуту тело Малыша расслабляется, дыхание выравнивается.
- Теперь проспит часов двенадцать, - говорит Зек.
- Пора наверх.
Я поднимаю парнишку на руки. Он легкий, как пустой рюкзак.
Мы идем обратно, но через несколько часов Малыш вдруг вздрагивает и открывает глаза.
- Лес… - шепчет он.
- Тихо, - говорю я. - Мы тебя вытащим.
- Нет! - Он хватает меня за рукав. - Она там!
- Кто?
- Девушка! В желтом! Она слышит голос! Она пошла на зов!
Я замираю.
- Астра?
- Не знаю имени! Но она такая же, как я! Она внизу! У леса!
Я смотрю на Зека.
- Возьми его наверх.
- Мальчишка не всегда видит будущее. Иногда то, что никогда не случится. Или то, чего уже не изменить.
- Я проверю, - рычу я.
- Ты не спустишься один, - говорит старик. - Ты заблудишься.
- Мне плевать.
- Нижние ярусы не похожи ни на что из того, что ты уже видел. Там всё меняется каждый час. Пол, потолок, входы, выходы, лестницы, коридоры - корабль меняет это постоянно. Там отказывают артефакты. Даже твоя сумка может перестать работать. Даже твоё сердце.
- Тогда тем более тебе там делать нечего.
Зек качает головой.
- Вдвоём мы присмотрим друг за дружкой. Я знаю дорогу. Хочешь найти девчонку - без меня ты сдохнешь в первых же туннелях. Я был немногим старше тебя, когда впервые спустился туда. Блуждал по тоннелям две недели, едва не сдох от жажды - корабль не хотел меня отпускать.
Я стискиваю зубы.
- Ладно.
Малыш хватает меня за руку.
- Я тоже иду!
- Нет, исключено.
- Но я вижу дорогу!
- Ты еле на ногах стоишь.
- А ты не знаешь, где искать!
Я вздыхаю.
- Чёрт с вами. Пошли.
Мы разворачиваемся и снова уходим в глубину.
Вниз.
К лесу.
К Астре.
Глава 21
Время здесь течёт иначе.
Мы спускались так долго, что я уже забыл, когда в последний раз видел свет фонарей верхних ярусов. Часы на запястье остановились, стрелки замерли, будто испугавшись того, что ждёт нас внизу. Воздух густой, влажный, пропитан запахом сырости и чего-то древнего - как будто корабль здесь не просто гниёт, а дышит, медленно переваривая всё, что осмелилось проникнуть в его глубины.
Малыш идёт впереди, его худенькая фигурка едва различима в тусклом свете фонаря. Он не говорит ни слова, лишь иногда останавливается, прислушиваясь к чему-то, что слышит только он. Старик Зек шагает следом, его жёлтый глаз сверкает в темноте, как у старого кота. Я замыкаю шествие, Glock в руке, палец на скобе.
Наконец, Малыш останавливается.
- Мы здесь, - говорит он тихо.
Я подхожу к краю.
Пол перед нами провалился, открывая вид на гигантскую пустоту. Два полностью разрушенных яруса, словно разорванные зубами какого-то исполинского зверя, нависают над пропастью. Их края - острые, рваные, будто корабль когда-то был разорван изнутри. А внизу…
Лес.
Нет, это не лес в привычном смысле. Это что-то другое.
Дно корабля покрыто растениями - длинными, тонкими, почти прозрачными. Они колышутся, будто под невидимым ветром, или, скорее, как водоросли на дне океана. Их движения плавные, гипнотические. Даже отсюда, с высоты, видно, что они тянутся далеко, заполняя всё пространство.
- Она была здесь, - говорит Малыш, указывая на край яруса, - в моём видении. Но в реальности, может быть, ещё не была.
- И где она сейчас? - спрашиваю я.
- Не знаю.
Я поворачиваюсь к нему, сжимая зубы.
- Пацан, ты говорил, что видел её.