«Ты посмотри на нее! Если меня ранят, она и слезинки не прольет!» – с обидой подумал Дани.
– Все-таки сука ты, Сара! – произнес он.
После я призналась, что безумно люблю животных, особенно собак. Этот раненый волк напомнил мне мою восточно-европейскую овчарку, которая погибла по моей вине, когда мне было семь лет. Машина сбила её насмерть у меня на глазах. Когда мы возвращались из школы, я вырвалась из рук матери и выбежала на дорогу, не заметив мчащуюся с бешеной скоростью машину, но мой пес Рэм сумел вытолкнуть меня на обочину, а сам попал под колеса. Это была серьёзной травмой для меня. Целый месяц я ни с кем не говорила. Родителям пришлось прибегнуть к помощи психотерапевтов, чтобы помочь мне прийти в себя. Сейчас, увидев этого зверя, похожего на любимого Рэма, я не сдержалась, вспомнив своего друга, и заплакала.
– Помоги ему, Дани! – умоляла я.
«Явно чокнулась!» – решил он.
– Он же сожрет нас всех, когда очухается! Пусть сдыхает!
– Прошу тебя помоги ему, – плача, просила я, и даже его каменное сердце не выдержало.
Он посмотрел на меня угрожающе и рявкнул: – Хорошо, но когда он придет в себя и попытается нас съесть, я лично скормлю ему тебя!
Он злился и даже матерился, но все равно делал свое дело. Взяв аптечку, обработал рану волка и перевязал ее. Видно, беднягу грыз медведь или другой крупный зверь. Укусы были на всем теле, и шансов на то, что он выживет, было мало.
– Я сделал все, что смог, но он серьёзно ранен, Сара. Говорю сразу: возможно, он умрет, и чтобы не видел твоих соплей и тем более депрессии – ведь на этом гребаном острове, я не смогу найти психиатра, чтобы откачать тебя, – проговорил он цинично.
Свалившись на землю и перевернувшись на спину, я несколько минут лежала, глядя сквозь предательские слёзы на подернутое голубоватой позолотой небо, вспоминая свое детство.
Перевязав волка, Дани прилег рядом и, посмотрев на небо, произнес: – Не кисни, не сдохнет он!
Тогда я призналась, что окунулась в детство, и попросила его рассказать, о себе – о том, каким он был ребенком, что-то из его воспоминаний, – но взамен получила сухой и короткий ответ, который явно удивил меня: у него не было детства. Затем он вскочил и помчался прочь.
Высокий, крепкий, с грубоватыми, но правильными чертами лица и умными темными глазами, Дани показался мне похожим на одинокого волка, окруженного сворой собак.
Сара
Целую неделю я ухаживала за раненым волком, делилась с ним своей едой и даже защищала от нападок Дани, который, в свою очередь, считал это сумасшествием.
– Сара, надо сходить в лес, пока не поднялся ветер, – произнес он серьезно, напоминая, что сегодня моя очередь идти за едой.
Я спросила, откуда он взял, что поднимется ветер, и его наглый ответ меня поразил.
Сказал, что есть народная примета: если чайка летит жопой вперед, значит, ветер очень сильный.
Его губы искривились в легкой усмешке. Он явно издевался надо мной.
Я пыталась сачкануть и не пойти в лес, так как чувствовала себя нехорошо.
Критические дни вызывали небольшой дискомфорт и тупую боль в животе, но объяснять это ему не хотелось, ведь он и так, как возбуждённый самец, смотрит и ждет малейшей ошибки, чтобы наброситься на меня.
– Может, сегодня ты сходишь? У меня голова болит, – проговорила я.
– Захочешь – найдёшь время, не захочешь — найдёшь причину. Знаю я тебя, Сара: ты хитрая, как лиса. Ничего у тебя не болит. Не хочешь попой двигать, – сказал он, понимая, что я говорю неправду.
– Я не вру. Мне, правда, нехорошо.
– Боишься, что съем твоего дохлого волчонка? – проговорил он с иронией. – Если ты не хочешь идти из-за этого, то будь уверена, я его не трону!
– При чем тут он? Мне нехорошо. Голова болит и тошнит. Как тебе это объяснить?!
– Никак! Просто встань – и марш в лес за жратвой! Забыла, что мы договорились по очереди идти в лес за едой? Хотя мясо ты не добываешь, но прекрасно собираешь грибы и всякую хреновую траву, – произнёс он с сарказмом, нагло смотря на меня.
На самом деле Дани не горел желанием есть траву и грибы, просто его тревожил тот факт, что я сидела без дела и не желала спать с ним, потому он и толкал меня в дикие джунгли.