Квартира Каберманов.
– Я понимаю, что ситуация сложная, но дайте мне время, и я решу проблему с деньгами. – Матфей говорил по телефону с врачом жены.
Мать Сары перенесла инфаркт. Ее состояние было тяжелым, и он потратил на лечение все сбережения, что накопил за последние несколько лет.
Зарплата простого инженера не такая уж и большая, тем более, он заранее оплатил учебу дочери. Для семьи Каберманов наступила чёрная полоса, но Матфей решил взять зарплату наперед. Ему как хорошему сотруднику не откажут – по крайней мере, он так думал.
Деньги были нужны для того, чтобы нанять новую поисковую группу в Таиланде для поисков дочери. Он не смирился с ее потерей и никогда ни сдастся.
Не зря говорят, что сердце отца является шедевром природы.
Необитаемый остров.
Вечером перед костром, под звездным небом мы с Дани поговорили по душам. По крайней мере, разговор удался бы, если бы я не испортила все своим идиотским любопытством.
– Тебе лучше, Сара? – спросил он, и в голосе его звучала забота.
– Весь день мысли об отце не покидали меня, – призналась честно, смотря на горящие искры в огне.
– Ты очень любишь своего отца, Сара... – начал он таинственно приглушенным голосом.
– Конечно, папа ведь — это первый герой сына и первая любовь дочери! – восхищенно ответила я.
– Не всегда так. Например, в моем отце я ничего героического не видел. Был мудаком, таким и сдох! – строгим голосом произнес Дани, и в его глазах вспыхнул гнев.
Лицо человека может рассказать больше, нежели его слова: слова выражают только мысль человека, лицо – мысль природы. Смотря на него, я поняла, что он презирал своего отца. Что заставило Дани так сильно возненавидеть собственного отца? Единственное, что пришло на ум, что он приемный.
– Ты не родной в семье? – вырвалось у меня из уст.
– К сожалению, родной. Кровь и плоть гребаного сукина сына Волкова! – ответил с презрением. – К тому же единственный и нежеланный, – добавил с отвращением, пригубив бутылку виски.
– А мать ты хотя бы любил? – Это автоматически последовало вслед за первым вопрос.
Он быстро взглянул на меня, и щёки его покраснели от гнева. Трагедия в том, что никто не видит выражения безнадежного отчаяния на его лице.
– А не сменить ли нам тему, Сара? – Он сделал еще глоток и откинулся на холодный песок. Мне казалось, что я вижу печаль на его лице, но, возможно, это были просто мои домыслы.
– Если люди не научатся помогать друг другу, то род человеческий исчезнет с лица Земли. Я подумала, тебе станет легче, если мы поговорим.
– Легче мне станет, если мы выберемся отсюда, Сара, а прошлое меня совсем не тревожит. Мне наплевать на них обоих! – вдруг взбесился он и, сам того не замечая осушил полбутылки виски.
«Зачем я его злю? Он ведь еле успокоился, да еще и пьет как сапожник!» – подумала я.
– Говоришь, хочешь поговорить? Ну, валяй!
Выглядел он неважно: глаза помутнели, лицо блестело в свете горящего костра. Он явно опьянел и язык у него развязался.
– Что ты вдруг заткнулась, Сара? Давай, говори… влезь в сердце и посмотри, что творится в моей мрачной душе. Но боюсь разочаровать, так как ничего красивого и яркого ты в ней не увидишь.
Его лицо заметно побледнело, и выразительные черты выглядели отталкивающе.
– В твоем мире слово «семья» звучит совсем по-другому. Такая всеми любимая и праведная девочка, как ты, вряд ли поймет такого бессердечного монстра, как я. Успокоилась? – Он смотрел на меня, как на врага, но я молча наблюдала за тем, как он выплескивал негатив и говорил, не останавливаясь.
– Нет! По глазам вижу, сука, еще не успокоилась! Так получай! – Вскочив с места, как ненормальный, он подошел ко мне.
Я подумала, что Дани мне врежет, но вместо этого он уселся рядом, не выпуская из рук бутылку.
– Я не рос в такой любимой семье, как ты, Сара, и никто не ласкал меня, как это делали с тобой.
На его бледном лице даже следа слез не было заметно. А ведь прошло столько лет с тех пор, как он оставил все в прошлом, но все равно каждый раз при воспоминаниях о прошлом его сердце разрывается на клочки, а душа кричит от боли.