Сейчас они сидели уже целые пятьдесят.
Кто б мог подумать, что несчастная бутыль с водой, оставленная не на положенном месте, вызовет столько возмущений! Регина успела отчитать по телефону службу доставки, рассказать о том, что они, лиды, совершенно забыли о том, как правильно организовывать работу команд.
Если в первые десять минут выступление начальницы ещё кого-то волновало, то сейчас разве что Толик лениво черкал что-то в блокноте, а остальные даже не смотрели на неё. Лёшка вообще крутился, как будто его что-то кусало, всё порывался как можно скорее покинуть кабинет.
— Свободны, — наконец-то провозгласила Регина, и по конференц-залу пронеслась волна облегчённых вздохов. — Ольшанский, останься.
— Чем я опять заслужил такое повышенное внимание? — не удержался Игорь, оставаясь сидеть на месте. Регина подошла ближе, отодвинула соседний стул, села на него, закинула ногу на ногу, пытаясь принять самую вызывающую позу, на которую только была способна.
Ольшанский стянул чистый лист бумаги со стола — на нём он не оставил ни единой пометки от всей тирады Регины, — и принялся с вящим спокойствием складывать какую-то фигурку. Не то чтобы Разумовской особенно понравилось его поведение, но сказать женщина всё равно ничего не решилась.
— Я хотела бы поговорить о приезде заказчиков, — отметила она. — И о ваших успехах на проекте.
Удивительно, но впервые за достаточно долгое время Регина говорила спокойно, ничего не требовала и даже проявляла некое участие.
Игорь, впрочем, решил, что обманываться не станет — вряд ли она заговорила об успехах проекта только потому, что решила превратиться в прежнюю адекватную начальницу.
— Скоро всё закончим, — сухо отчитался он. — И чем меньше я буду отвлекаться на посторонние разговоры, тем лучше.
— И на посторонние отношения.
Игорь изогнул бровь.
— Регина Михайловна, вы уверены, что в праве общаться с сотрудниками на эту тему?
Она замялась.
— Я просто не хотела бы, чтобы посторонние факторы влияли на продвижение проекта, — наконец-то произнесла Разумовская. — Вот и всё. Ничего личного.
— Замечательно, — усмехнулся Игорь. — В таком случае, я пойду, нет времени разговаривать. Ничего личного.
Он встал и уже почти дошёл до двери, когда за спиной раздался голос Регины:
— Однако, многие люди меняются, да ещё и так быстро. Очень жаль, что не всегда в лучшую сторону.
— Действительно, Регина Михайловна, — оглянулся он. — Не в лучшую.
Разумовская сглотнула, сжала край стола, словно пыталась отыскать равновесие, но больше ничего сказать не решилась. Очередной её задушевный разговор, как и большинство предыдущих, закончился совершенным фиаско.
40 — 39
40
24 марта 2018 года
Суббота
Во время любого дедлайна фирма всегда становилась для каждого вторым домом. Или даже первым. Игорю не впервой было сидеть на работе в субботу или в воскресенье, задерживаться до двух или до трёх часов ночи, не спать целыми сутками, потому что нужно добить ненавистный код и получить всё-таки достойный результат. Да, это было неприятно, и всякий раз, когда они вынуждены были столько времени сидеть в офисе, каждый участник процесса чувствовал себя самым настоящим выжатым лимоном, но это был единственный способ получения достойного результата. Ничего лучше пока что не придумали.
— Перерыв! — Игорь оттолкнулся от рабочего стола и почувствовал, как кружится голова от недосыпа. Часы показывали четыре — дня, а не ночи, — но всё равно хотелось спать. — Кому-то чего-нибудь принести?
— Да, кофе, пожалуйста, — отозвалась, не отрываясь от кода, Саша. — Без сахара.
Игорь встал наконец-то, попытался размять шею — она опасливо захрустела, но в итоге признала себя здоровой и подчинилась, — и направился на кухню. Та сегодня пустовала, как и вся фирма, но зато не было никакой очереди у кофе-машины, да и мешающего шума — тоже.
Ольшанский ткнул пальцем в нужную кнопку и застыл возле стола, упёршись в него одной рукой. После непрерывных десяти часов работы казалось, что перед глазами всё прыгало, и удержаться на ногах было практически невозможно.
— Я и не думал, что будет так трудно.
Игорь оглянулся. На пороге кухни топтался растерянный Сева. Глаза навыкате, с трудом передвигается — вполне классическое состояние для программиста на грани дедлайна. Или сумасшествия, если этот дедлайн далеко, а такой режим работы уже начался.
— Это ещё не трудно, — отмахнулся Ольшанский. — Ты сегодня пришёл в десять. А мы с Сашей сидим с шести.