Но Регина выглядела очень довольной. Игорь понятия не имел, что именно так её обрадовало, но удивился одному только предложенному стулу.
Никогда прежде она не избегала возможности усадить сотрудника, даже самого хорошего, на "стажёрское" неудобное место, но на этот раз весьма чётко указала на другой стул, предназначенный обычно для заказчиков.
— Я не думала, — начала она, — что скажу это после всех тех конфликтов, которые у нас произошли, но заказчики в восторге от твоей работы.
— Очень приятно это слышать.
Разумовская хмыкнула. Она остановилась у Игоря за спиной, и Ольшанский почувствовал, как женщина сжала спинку его стула, словно пыталась превратить пластик в пыль.
— Да, мне тоже вчера было очень приятно, — подтвердила она. — я не думала, что услышу подобные слова от таких важных людей. Но мистер Лэвис сказал, что Джеймс просто в восторге от того, что увидел. Он что-то там твердил об уникальном алгоритме, но я не вникала… — ещё бы — Разумовская ведь давно уже ничего не понимала в современных технологиях на уровне, необходимом для руководителя фирмы. — Что ж, я должна поздравить и тебя… Выпей воды, — она силком впихнула Игорю в руку стакан. — Ты едешь в Америку.
Ольшанский, по неосторожности сделавший глоток, поперхнулся.
— Меня ставят перед фактом? — спросил он, удивляясь тому, с какой уверенностью произнесла свою весть Регина.
Разумовская заняла тот самый стажёрский стул, поморщилась, когда едва не упала с него, и покачала головой.
— В своё время я молилась, чтобы мне предложили что-нибудь подобное, — отметила она. — И понимаю, что ни один программист в здравом уме не откажется от шанса. У тебя будет огромная зарплата, громадные перспективы…
— Мы уже говорили об этом, когда принимали этот проект, и тогда никаких особенных перспектив, кроме изменения страны, я не увидел.
— Потому что тогда они хотели забрать хорошего исполнителя, — усмехнулась Регина. — Но сейчас они считают, что тебе можно доверить что-то куда более серьёзное. И, поверь, там совершенно другой уровень достатка, зарплаты, уважения… Это статус и возможности. Разумеется, первый год придётся серьёзно отпахать, но потом, когда ты втянешься, поймёшь, что такой шанс случается только у одного из тысячи. Из десятков тысяч!
Разумовская говорила совершенно искренне. Голос её подрагивал от возбуждения, да и весь вид Регины свидетельствовал о том, что она была уверена в согласии Игоря. Вот только сам Ольшанский этого утверждать не мог.
— Боюсь, мне придётся отказаться, — промолвил он. — Я не хочу оставлять то, что есть у меня сейчас. И уж тем более впрягаться в новую работу, которая будет отнимать всё время. И Саша вряд ли будет очень рада переехать туда, где не сможет реализоваться.
О разрешениях на работу он был прекрасно наслышан, и не сомневался, что два специалиста заграничным коллегам не нужны.
— Её никто туда не зовёт, — возразила Регина. — Она может подождать тебя здесь. А потом, когда ты обоснуешься там, вы съедетесь. Если тебе это будет нужно.
Игорь отложил в сторону стакан с водой, поднялся и ответил на слова Регины холодной улыбкой.
— Я не поеду, — уверенно промолвил он. — Без жены точно нет.
— Это твой шанс! Ты разве не понимаешь?
Он коротко покачал головой.
Регина поднялась со своего места. Стул, окончательно сломавшийся от её резкого движения, упал и разлетелся на части, но Разумовская этого будто и не заметила.
— Пообещай мне, что сначала подумаешь, и только тогда будешь принимать решение, — произнесла она. — Хотя бы несколько дней. Ты правда считаешь, что она хочет привязать тебя к себе и держать здесь, как цепную собачку на поводке? А если да, то плохая она жена.
Игорь знал, что это не так. Саша никогда и ни в чём его не ограничивала, и уж точно не хотела бы, чтобы из-за неё рухнула его карьера.
— Я подумаю, — выдавил из себя Ольшанский. — Но вряд ли соглашусь.
— Подумай-подумай, — кивнула Регина. — Не руби сплеча, мальчик. Ты можешь потом о многом пожалеть. Семья того не стоит…
Что ж, нельзя сказать, чтобы он был с нею согласен.
28 — 27
28
5 апреля 2018 года
Четверг
Игорь решился рассказать Саше обо всём только дома — и попросил ничего не говорить, пока она сама не обдумает всё и не поймёт, о чём именно идёт речь.
Но, кажется, она не собиралась задумываться над тем, что решает одним махом и его, и свою судьбу. Всю ночь крутилась, хотя и не проронила ни слова, может быть, давала время не так себе, как мужу, а утром осторожно произнесла: