— У меня ж Магнус, — ответила она. — Не могу же я оставить кота одного на целых четыре — даже пять, если считать дорогу, — дня!
— Оставь его кому-то, — предложил Игорь. В его голосе теперь сквозило разочарование.
Ему хотелось бы, чтобы Саша тоже поехала: это прекрасная возможность побыть вдвоём, без лезущих на глаза коллег, хотя те, разумеется, будут рядом, безо всяких отцов, торчащих на пороге квартиры. Из всех вредоносных факторов Магнус был единственным, что совершенно ему не мешал. Ну, разве что, иногда приходилось останавливать кровь, но это ерунда — какие-то несколько десятков царапин.
— Некому, — расстроенно ответила Александра. — Я уже всех спросила, с моим Магнусом никто не захочет сидеть почти неделю. Он же невыносимый! И объест их всех с ног до головы.
— Хочешь, — вдруг ляпнул, не задумываясь, Игорь, — взять его с собой?
— На дополнительный билет в отдельный номер? — рассмеялась Саша. — Я-то, может, и хочу, но только кто мне разрешит?
Игорь хитро улыбнулся.
— Я договорюсь, — пообещал он, хотя сомневался, что это возможно. — Так что? Мне просить Регину о Магнусе?
— Игорь, я…
— Это нетрудно, — отмахнулся он. — Ну? Давай, решайся! Я туда один не поеду, а терпеть компанию сестры четыре дня — это с ума сойти можно. Сплавлю кому-то этот билет, даже два. Люди будут только рады. Лёшка вон только и ждёт…
— Ладно, согласна, — выпалила Саша. — Только если это не будет для тебя проблематично.
— Не будет, — отмахнулся он и склонился к девушке, чтобы поцеловать её. Саша отпрянула, всё ещё памятуя о том, что они находились на рабочем месте, даже если и в комнате отдыха, но Игорь в этот раз отказался прислушиваться к слабым возражениям; он привлёк девушку к себе и приник к её губам.
…В дверь, между прочим, так никто и не вошёл. Саша, само собой, не знала, но в эту комнату заходили редко: предпочитали топтаться на кухне.
Что ж, сегодня её теснота и духота нисколечко не мешали.
316
21 июня 2017 года
Среда
Регина разговаривала с заказчиком — она написала это на листе белой бумаги и пододвинула его к Игорю, а сама отошла к окну. То, что разговор был не на английском, само по себе поражало, ведь их заказчики редко могли сложить хоть два слова на славянских языках, и эти два слова совершенно не описывали бы всю ту тираду, которую выдали женщине по ту сторону телефонной связи. Тем не менее, она, пусть всё ещё хмурая, делала вид, что совершенно равнодушна.
— Что ты хотел? — одними губами спросила она у Игоря. — Это по работе?
Он отрицательно покачал головой, и Регина в ответ указала на свободный стул.
— Подожди, — это было произнесено так же тихо, а после женщина вернулась к своему собеседнику. — Я ведь сказала, что это невозможно. Ваше предложение совершенно абсурдно.
С той стороны возмутились. Регина изогнула губы в презрительной улыбке и ничего не ответила; она почти с удовольствием нажала на алую область на экране своего смартфона и швырнула его на стол, совершенно не щадя: денег хватило бы для того, чтобы купить таких ещё штук тридцать. Регина не испытывала пристрастия к дорогим телефонам, и этот тоже вписывался в бюджетные рамки.
Тем не менее, вопреки деланному спокойствию, у неё подрагивали руки. Женщина схватила свою сумку, открыла её так резко, словно пыталась порвать замок, и принялась рыться в вещах, что обычно были так осторожно, аккуратно сложены, с раздражением, свойственным скорее дикому зверю, чем уравновешенному человеку.
Она вытащила наконец-то успокоительное — Игорь узнал по названию, — и спешно бросила таблетку себе в рот, глотнув даже без воды, и лишь потом плеснула в высокий гранённый стакан воды из графина, осушила его за несколько глотков и буквально упала на второй свободный стул, проигнорировав собственное кресло.
— Что-то случилось? — почти участливо спросил он, глядя на мобильный. Регина сжала зубы, пытаясь проигнорировать чужую пытливость, но явно кипела изнутри.
Кивок дался ей с трудом, равно как и относительно искренний ответ:
— Именно потому я против, чтобы среди вас работала хотя бы одна женщина. Это всегда ведёт к разброду и шатаниям, — она потянулась к фотографии своей семьи, что мирно покоилась в уголке стола, и толкнула её, заставляя упасть на деревянную поверхность, так, что теперь никто не увидел бы, что там изображено. — Знаешь, как гадко, когда тебе скучно в твоей собственной семье?