"Адмирал Нахимов", 1986. Вроде бы август.
1983, возле Ульяновска, теплоход. Название не помню.Тоже в августе? не уверен.
Самолёты,поезда...нет, конкретики не могу вспомнить.
Негусто.
Хотя если только Чернобыль удастся предотвратить, то и одного этого хватит. Кому хватит-то? ладно,потом.
Маньяки.
Чикатило, "Мосгаз", минский маньяк. Или не минский? во всяком случае, из Белоруссии. Первый с востока Украины, найти несложно. Про второго не помню вообще ничего, кроме кавказской фамилии, последний - Михасевич, 70-е - 80-е.
Всё. Больше ничего не вспоминается. Негусто, ох, негусто. Хотя вроде бы "Мосгаза" в 65-м уже поймали?
А, ещё теракт в московском метро, 1977, фамилию одну помню - Затикян.
Вот теперь точно всё. По крайней мере не сейчас.
Идём дальше. Предатели.
Пеньковский. Этого уже.
Гордиевский. Середина 80-х, можно и нужно(?) успеть предотвратить.
Огородник-"Трианон", спасибо Юлиану Семёнову! 70-е.
Ну, и конечно же, Суворов-Резун.
Фамилии нечастые,места службы вроде помню, найти несложно.
И опять - всё.
А, нет, перелёт Беленко (или Биленко?) в Японию на МИГ-25. Тоже легко вычислить.
В общем, кое-что есть.
Вопрос в другом - а как предупредить?
Написать подмётные письма в КГБ или лично Брежневу?
Ага, вот прямо их как прочитают,так сразу и...
И как их писать - печатными буквами, предварительно купив в нескольких городах тетради и карандаши, и опуская письма в почтовые ящики опять же в разных городах? И не забыть про перчатки, на предмет отпечатков пальцев.
Ни пишущей машинки, ни чего ещё не достать.
Да и если верить коллегам-попаданцам, всё равно вычислятна раз.
А тогда или психушка,или что похуже.
Можно, конечно,тщательно и неторопливо (вот опять!) всё продумать. Может, что и придумается. Да и вспомниться тоже кое-что может, нелишним будет.
Не стоит забывать,что я сейчас маленький пацан - это одновременно и недостаток, и преимущество.
И непонятно, чего больше.
Маленький, но злопамятный, циничный и умный. И много-много знающий. Ага...
Ладно, спать, за окном уже сереет - не заметил, как и ночь прошла.
И голова разболелась.
3. Читатель
Из больницы меня выписали ровно через месяц, 22 октября.
Честно говоря, надоело мне там гораздо раньше.
Нога срослась нормально, осторожно ходить без костылей начал уже через две недели, а вот шрамы на подбородке и на виске остались.
На виске совсем небольшой, в пару сантиметров, и ровный, а на подбородке - страшный, извилистый, начинающийся почти от левого угла рта и тянущийся по нижней челюсти сантиметров на пять.
Особо меня это, правда, не огорчало.
А вот несколько нездоровое внимание врачей - да.
Ну, тут уж сам виноват.
На третий день во время очередного обхода в палату вместе с хирургом, занимавшимся моей ногой, пришёл ещё один врач, как выяснилось, невропатолог. Или невролог? Неважно...
И вот тут чуть не попался.За базаром
Он долго вглядывался мне в глаза, заставляя скосить их то вправо, то влево, расспрашивал, не болит и не кружится ли голова, стучал молоточком по коленям, проводил по спине и животу рукояткой молоточка... и спрашивал, спрашивал...
Всё ли я помню, как зовут меня, соседей, одноклассников, в какой школе и в каком классе учусь, какое сегодня число, где живу, сильно ли я испугался, упав в воду, задавал простенькие задачки -на столе шесть яблок, два съели, сколько осталось?- и в таком духе с полчаса.
Я старался отвечать как можно более односложно, и строго на вопрос, боясь себя выдать неуместным словом или оборотом... и уже в самом конце утратил бдительность -услышав обращённое к хирургу -да, наблюдается установочный горизонтальный нистагм, неудивительно, при такой-то травме- брякнула дрейф и тремор есть?
М-да...
Дядька посмотрел на меняоченьвнимательно и задумчиво, а потом после долгой паузы спросил -а ты знаешь, что это такое? откуда?
Пришлось выкручиваться - не скажешь ведь, что он сам всё мне и объяснил, только почти через десять лет, когда осматривал меня после неудачного прыжка с разогнавшегося поезда.
Сказал, что прочитал это в медицинской литературе матери - она работала фельдшером, и в доме было много и учебников, и атласов внутренних органов, картинки в которых я действительно с большим интересом рассматривал.
Вот интересно получается - это что же, мои отметины есть некая константа? Но тогда почему была сломана только сейчас, а не год назад лодыжка, после попадания ноги в заднее колесо велосипеда?
Значит, это всё же не совсем моё прошлое, да и мир, получается, не мой? Или не значит? Ладно, подумаю об этом позже...
В конце концов он ушёл, ещё раз на прощание долго и странно посмотрев на меня от дверей палаты.
Но вроде обошлось - мать подтвердила, что я действительно читаю всё подряд, в том числе её книги, и Михал Михалыч, так звали невролога, вроде бы успокоился.
В общем, меня выписали, велев раз в год являться на осмотр, а при любых странностях - немедленно, и я наконец-то вернулся домой.
Моя мать, как уже было сказано, работала фельдшером в деревне, где мы и жили. Вдвоём. Отец погиб, когда мне едва исполнилось четыре года, и я его совсем не помню. Где и как, я не знал, и только много-много лет спустя выяснил, что в результате несчастного случая во время разгрузки доставленных в Гавану в октябре 1962 года советских баллистических ракет.
Что-то случилось с механизмом крышки трюма на судне, он и ещё пара матросов пытались провернуть механизм, и то ли трос лопнул, то ли ещё что. Отец погиб на месте, еще двое получили тяжёлые травмы.
Вплоть до совершеннолетия мать получала пенсию за потерю кормильца - 22 рубля в месяц...
Первые несколько дней были сущим кошмаром - сердобольные соседки являлись целыми толпами, чтобы пожалеть бедного несчастного мальчика. Как я это выдержал, не знаю.
На десятом или двадцатом пересказе истории еле удержался от того, чтобы не заоратьДостали!и не послать всех подальше. Представляю, что бы тут началось.
Впрочем, были и приятные моменты - каждая норовила принести гостинец, так что я буквально объедался домашними пирогами и ватрушками, а количество кульков с моей любимой халвой, конфетами и банок с вареньем, в основном малиновым, превысило всякие разумные пределы.
Ну, хоть что-то...
Не было проблем и в школе.
Кого как зовут я вспомнил, вернее, выяснил, очень быстро, а мою некоторую напряжённость и отчуждённость все взрослые списывали на перенесённые стресс и травмы.
Дети, правда, такой деликатностью не отличались, и я обнаружил, что заработал кличкуМеченый. Из-за шрамов.
Знали бы они, кого так называли через полвека!
А вот с учёбой, увы, не заладилось. В определённом смысле.
И если в моих математических способностях и раньше никто не сомневался, также как и в умении бегло читать, то с письмом стало совсем плохо - как я ни старался, мои почерк, и без того далеко не каллиграфический, превратился в самые настоящие каракули.
Ещё оказалось, что был такой предмет, как рисование. Ну надо же, а я и не помню.
Если всякие там кубы, шары и пирамиды уменя получались весьма неплохо, то вот вазочки и прочие кувшинчики... в общем, мои рисунки можно было смело сбрасывать на вражеские базы, на страх агрессору. Шутка.