– Так значит, у нас была другая жизнь до этой?
– Может это одна и та же жизнь, просто этап другой. Если честно, я устал от философствований, дай мне отдохнуть от болтовни, – пробурчал Грациас и поудобнее умостился около потрескивающих поленьев.
Леа вышла из комнатки и решила прогуляться по маленькому парку, располагавшемуся близ их жилища, которое на данный момент уже было похоже на несуразное кривое строение размером с костёл.
Пол парка был бережно устлан брусчаткой, которая упиралась в аккуратные бордюры, по всей территории стояли ухоженные деревья и кустарники. Вся зелень была безмолвна и мертва, хоть и пылала зелёными красками, смешанными со светом заходящего солнца. Леа подошла к одному из деревьев и оторвала листок. Наощупь он был таким, как она хотела – жилистый и мягкий. Но он не источал аромат, не имел температуры. И хоть Леа не понимала, что конкретно с ним не так, она чувствовала что может добраться до истины. Покрутив пальцами листок, она захотела поменять его поверхность.
– Хочу чтобы ты стал колючим!
Листик мгновенно оброс мелкими острыми колючками, которые впились ей в пальцы. И тут её осенило:
– Боль! Я должна испытать боль!
Но после этих слов ничего не произошло – колючки разрезали мелкими остриями кожу, не причиняя абсолютно никаких ощущений, хоть немного крови выступило сквозь порезы.
Леа бросила модифицированный листок на брусчатку и, щелкнув пальцами, оказалась в своей комнате, напугав Грациаса внезапным появлением.
– Ты что, больная? Я чуть не умер от страха! – недовольно прикрикнул на неё перепугавшийся кот.
– Тебе больно? – резко спросила девушка с маниакальным выражением лица, подбираясь ближе и ближе к коту.
– Н-н-нет, а почему должно?
Кот начал пятиться, решив, что хозяйка окончательно сошла с ума.
Леа щелкнула его по носу пальцем, чем ввела Грациаса в окончательный ступор.
– А так?
– Ты что... Ты… Да как ты смеешь?! – кот попятился, прижав ушки к голове и оттопырив пушистый хвост.
– Тут нет боли. Понимаешь, что это значит?
– Пока что я понимаю только то, что скоро ты останешься без единственного голоса разума в твоём существовании – без твоего любимого, но очень гордого кота!
– Этот мир – иллюзия. Мы не можем испытывать с тобой ни боль, ни холод, ни тепло. Только сухая информация о плотности предметов и цвете. Это похоже на зарисовку реальности, но никак не на мир, приспособленный для жизни.
Кот круглыми глазами уставился в пространство между ухом девушки и дверью и какое-то время пребывал в глубоких раздумьях. Спустя какое-то время Грациас сказал:
– Значит так, надо попробовать сломать эту иллюзию. В конце концов, мне тут уже всё надоело – это не жизнь, а пресная рыба… Сто-о-ой!
– Что? – испугалась девушка резкого вскрика кота.
– Рыба! Рыба – это же еда? Её едят… Она вкусная. Что значит вкусная? – медленно вышагивая по комнате рассуждал кот, - Вкусная – это когда в животе так приятно и тепло, а на языке так… так… Так вку-у-у-сно! С этим пора заканчивать!
– Однозначно! Я знала, что ты поймешь меня! – радостно запрыгала Леа.
– Надо сломать систему. Только понять бы как это сделать.
Девушка осмотрелась вокруг – диван, цвет которого так нравился, на стене её любимый узор, коврик Грациаса – о лучшем кот, пожалуй, и не может мечтать.
– Мы создали с тобой этот мир, и создали его таким, каким хотели видеть. Всё, что тут есть – это мы с тобой, а значит надо выйти из самих себя. Перевернуть всё вверх ногами.
– Надо превратить этот мир в наш кошмар! – жадно облизнулся кот, чем напомнил Лее маньяка, только шерстяного и довольно пушистого.
– Сущие пустяки!
С этими словами пара стала разрушать всё, что их окружало, заполнять мир странными и неприятными, в большинстве своём, вещами. Леа разрушила город и в одно мгновение превратила его в развалины. Но люди, населявшие его, не обращали на изменения никакого внимания. Они все так же бродили по уже сломанному городу, выдумывая себе какие-то неотложные дела. Леа подбежала к женщине, которая несла стираное мокрое бельё и что-то бормотала себе под нос.
– Добрый вечер!
– Добрый вечер! – как ни в чем не бывало ответила торопящаяся куда-то женщина.
– А куда Вы направляетесь? – немного издевательски вопрошала Леа.
– Да вот бельё постирала, надо бы развесить на площадке, – в недоумении ответила ей женщина.
– А разве Вы не видите, что от площадки остались одни руины?
Женщина посмотрела на разбросанные кирпичи и покосившиеся столбы, с которых свисали на землю веревки.
– Ох уж это правительство, – запричитала она, – себе, наверное, выделили деньги на ремонт и все их прикарманили! Это всё заговор против нас, обычных людей, точно Вам говорю...