В поселке было несколько торговцев на дому и небольшой рынок по центру. Всё остальное – жилые дома, которых тут было не особо много, даже для деревни. Но Леа любила Икду не только за уют и атмосферность – за последним домом деревни, в котором жил знахарь Вит, был спуск, засаженный деревьями. Он вёл на небольшое озеро, которое ночью служило зеркалом неба. Озеро обладало какой-то необычайной плотностью воды: ночью его гладь превращалась в чистое серебро, отражающее каждую деталь звёздного неба так, что красота небосвода меркла на фоне него.
Не минуя по дороге лавочку с выпечкой и наливками, Леа отправилась к спуску. Пройдя по хорошо знакомой тропе, девушка подстелила тёплый плед, улеглась поудобнее, достала выпивку и закуски в виде сдобных сырных булочек, и принялась читать.
Книга – это портал, через который мы путешествуем во времени и пространстве, прыгая через сотни других таких же. Проходя через порталы, мы несём за собой их след, словно хвостатая комета. Всегда, даже если книга эта низкопробное дешёвое чтиво, купленное у торгашей на вокзале, только от них след тусклее.
Первые звезды начали обнаруживать себя на светло-синем полотне неба, месяц освещал ночную живописную сцену, а живность леса погрузилась в глубокий сон, оставляя в сознании только ночных обитателей.
Наступила ночь.
“При свете звёзд все заботы и горести земной жизни показались мне ничтожными. Я подумал о том, как они бесконечно далеки, как медленно движутся из неведомого прошлого в неведомое будущее. – прочла наизусть вслух строки из книги Герберта Уэллса «Машина времени» Леа, посмотрев на небо.
Как только читать стало совсем тяжело, до рези в глазах, Леа отложила книгу и подошла к озеру, глядя в отражение на водной глади. Она любила рассматривать каждую звёздочку в отдельности, каждой уделять время, ведь звезда – это целый мир, живущий по своим законам.
Например, на той желтоватой звезде, замыкающей круг из четырёх таких же звёзд, быть может, живёт человек. Он сидит на крыше и пишет стихи о планете, на которой живёт девушка, разглядывающая озеро. Пишет о том, как он хотел бы путешествовать по вселенным и играть на звёздах, как на пианино. Как музыка бы лилась по космосу, нарушая физические законы, достигая самых дальних уголков вселенной. Дарила бы им неповторимое наслаждение от басовых партий старых звёзд, переплетающихся с ударами космических тел разной величины друг о друга, а верхний регистр отражался бы от звездной пыли, образуя тонкий переплёт звенящей мелодии. Музыка бы летала по вселенной, подобно птице, размахивая своими исполинскими крыльями в такт, размазывая свою звёздную музыку по всем виткам вселенной. Достигнув кульминации, птица, сотканная из миллиардов разных звуков, разорвалась бы, породив новую реальность. Она осветила бы всё и, на какой-то миг, а может быть на целую вечность, всё ослепло бы. Всё было бы чистым и белым, и не было бы во всей вселенной и уголка хоть со сколько-нибудь тёмным кусочком материи.
Встретив рассвет и изрядно замерзнув, Леа отправилась отогреваться в общежитие. Изредка, она сбегала и ночи напролет сидела у этого озера, размышляя о других реальностях. Но в одну из таких ночей, после того, как Лее особенно долго не удавалось вырваться к нему, девушка спустилась по хорошо знакомой тропе и обнаружила, что озера больше нет. Вместо него там сушилась тысяча серых безжизненных камней.
Ее охватил ужас: сердце стало биться с невероятной силой, словно разрывало грудную клетку, конечности дрожали, а в голове болезненными ударами проносились слова: «Нет, нет. НЕТ!»
Не было больше её личного мира, который она создавала с такой кропотливостью, с такой любовью к каждой его детали.
Погибла целая вселенная на её глазах.
Простояв у засыпанного озера какое-то время, она медленно побрела прочь, пробираясь сквозь тёмный спящий лес. Когда она проходила хижину знахаря, позади неё раздался хриплый женский голос.
– Вы убили и его.
От неожиданности Леа дёрнулась и, неудачно споткнувшись, упала на землю.
Глядя на старуху, которая уже стояла над ней, словно за мгновение переместившись в пространстве, она замерла.