Повисла очередная напряженная пауза.
— Я говорил это не тебе, женщина, — на этот раз голос Сабина звучал мягко, нежно.
— Ой, да ладно, — ответил кто-то. Она узнала богатый, нахальный тон светловолосого мужчины с голубыми глазами. — Ты же не серьезно…
— Ты пугаешь ее.
Гвен бросила короткий взгляд через плечо.
— Но она… — начал, было, покрытый татуировками воин.
И опять вмешался Сабин.
— Вам нужны ответы или как? Сказал же — отвернулись!
Тяжелые вздохи, шарканье ног.
— Женщина.
Она медленно повернулась. Все воины выполнили приказ Сабина, демонстрируя ей свои спины.
Сабин распластал на стекле ладонь. Она была громадной, твердой и без шрамов, но испачкана кровью.
— Какие камни?
Она указала на лежащие в ящике рядом с ним. Они были небольшие, размером с кулак, и на каждом был нарисован отличительный символ. Самые примечательные: обезглавливание, лишение конечностей, насаживание на кол и дикий огонь, взбирающийся по подвешенному на дереве телу.
— Хорошо, вот и славно. Но что мне с ними делать?
Буквально задыхаясь от потребности освободиться — близко, как же близко — она жестами пояснила, что надо поместить камень в углубление, как ключ в замок.
— Есть разница какой куда?
Девушка кивнула, затем указала какой именно камень предназначен для каждой двери. Ее обуял ужас от того, что сейчас этими камнями воспользуются, словно ей опять придется стать свидетельницей изнасилования. Вздохнув, она начала царапать слово «ключ» на стекле, когда Сабин ударом кулака разбил крышку ящика с камнями. Для такого понадобилась бы сила десяти смертных — он же не приложил явных усилий.
Несколько порезов украсили его руку от костяшек до запястья. Выступили капли крови, но он смахнул их так, словно они ничего не означали.
О, да. Он определенно был не простым смертным. Не эльфом — его уши очерчены по идеальной окружности. Не вампиром — клыков не наблюдалось. Значит, сирена мужского пола? Его голос был достаточно глубок и богат, достаточно сладостен, да, но уж слишком резок.
— Хватайте камни, — крикнул он, не отводя от нее взгляда.
Воины мгновенно развернулись. Гвен умышленно продолжала смотреть на Сабина, опасаясь, что от вида остальных вернется ее страх.
«Ты держишь себя в руках, все хорошо».
Она не может — и не будет — дергаться. Уже и так слишком много сожалений тяготят ее память.
Почему она не может быть как ее сестры? Храброй и сильной и радоваться тому, кто она? Если бы понадобилось, то они в прямом смысле перегрызли бы себе лапу, чтобы сбежать — и сделали бы это сразу же, не выжидая. Они пробили бы кулаком стекло, затем грудную клетку Криса и, смеясь, съели бы его сердце у него же на глазах.
Тоска по дому кольнула сердце. Если Тайсон, ее бывший парень, рассказал им о ее плене — чего, скорее всего, не произошло, поскольку он панически боялся ее сестер — то они ищут ее и не сдадутся, пока не найдут. Невзирая на ее слабость, они любят ее и желают ей всего наилучшего. Но будут жутко разочарованы, узнав, что она попала в плен. Она подвела саму себя, равно как и всю свою расу. Еще будучи ребенком, она избегала стычек, из-за чего и получила свое прозвище — Гвендолин Застенчивая.
Ощутив, как вспотели ладони, она обтерла их об бедра.
Сабин руководил воинами, указывая куда вставлять камни. Некоторые из ее пояснений он понял неправильно, но это не озаботило ее. С этим они справятся. Однако насчет камней, что должны открыть ее камеру, он все понял верно, и когда напоминающий панка, а не воина, мужчина с синими волосами и пирсингом, вознамерился взять один из «ее» камней, сильные, загорелые пальца Сабина обвили его запястье.
Их глаза встретились, и Сабин покачал головой.
— Мой, — сказал он.
Панк ухмыльнулся.
— Ненавистно то, что пред взором нашим, не так ли?
Сабин нахмурился.
Гвен удивленно сморгнула. Сабину был ненавистен ее вид?
Одна за другой женщины получали свободу, некоторые плакали, иные же намеревались поскорее выбраться из помещения. Мужчины не позволили им далеко уйти, поймав, но удерживая очень осторожно, даже если те неистово сопротивлялись. Это весьма удивило Гвен. К тому же самый красивый из воинов — тот, с разноцветными волосами — поочередно подошел к каждой из женщин, мягко нашептывая «усни, милая».
Как ни странно, они подчинились, обмякая в надежных руках воинов.
Сабин склонился и взял камень, на котором был нарисован сгорающий заживо человек — камень Гвен. Выпрямившись, он подбросил его, поймал с легкостью.
— Не убегай. Договорились? Я устал и не хочу гоняться за тобой, но придется, если ты вынудишь меня. И я боюсь случайно поранить тебя.
«Мы оба этого боимся», — подумала девушка.
— Не… выпускай ее, — прошипел Крис.
Как давно он пришел в сознание?
Он поднял голову и сплюнул. Синяки уже расцвели вокруг его глаз.
— Опасна. Смертельно.
— Камео, — только и проговорил Сабин.
Женщина-воин поняла его и подошла к смертному, схватила его за ворот рубашки, поднимая на ноги. Свободная рука с зажатым в ней кинжалом оказалась у его горла. Будучи слишком слаб или же испуган, он не сопротивлялся.
Гвен надеялась, что это страх удерживал его. Надеялась на это всеми фибрами своей сущности. Она даже уставилась на кончик кинжала, желая, чтобы он оказался в глотке этого гада, пронзая кожу и кости и даря тому незабываемую агонию.
«Да», — зачарованно подумала она. — «Да, да, да. Сделай это. Пожалуйста, сделай это. Порежь его, заставь страдать»
— Что мне с ним сделать? — спросила у Сабина Камео.
— Держи его там. Живым.
Плечи Гвен разочарованно поникли. Но с разочарованием пришло ошеломляющее понимание. Она контролировала свои эмоции, но все же ее внутренний зверь едва не вырвался на свободу. Все эти мысли о боли и страдании не принадлежали ей. Просто не могли принадлежать ей.
Опасна, как сказал Крис. Смертельно. Он был прав. Ты должна держать себя в руках.
— Однако, можешь слегка помучить его, — добавил Сабин, сузив глаза, взирая на Гвен.
Был ли он… зол? На нее? Но почему? Что такого она сделала?
— Не освобождайте девчонку, — повторил Крис. Дрожь сотрясла все его тело. Он взбрыкнул, но Камео была сильнее, чем казалось со стороны, и мигом приструнила его. — Пожалуйста, не делайте этого.
— Возможно, стоит оставить рыженькую в камере, — сказала хрупкая женщина-воин. — По крайней мере, пока. На всякий случай.
Сабин поднял камень, остановившись у камеры Гвен, чтобы поместить его в углубление.
— Он Ловец. Лжец. Думаю, он причинил ей вред и боится, что она сможет рассказать нам об этом.
Гвен моргнула, изумленно и благоговейно уставившись на него. Он был зол не на нее, а на Криса — ловца? — за то, что тот мог сделать. И он сказал правду. Он не причинит ей вреда. Хочет освободить ее. Обезопасить от тюремщиков.
— Так и было? — спросил у нее Сабин. — Он обидел тебя?
Униженно краснея, она кивнула. Он эмоционально уничтожил ее.
Сабин провел языком по зубам.
— Он заплатит за это. Слово даю.
Смущение медленно отступило. Ее мать, которая отреклась от нее почти два года назад, предпочла бы видеть ее мертвой, а не слабой, но этот мужчина — этот незнакомец — желал отомстить за нее.
Крис нервно сглотнул.
— Послушайте меня. Пожалуйста. Знаю, я ваш враг, и не буду лгать и притворяться, что вы не мои враги. Мы — враги, и я ненавижу вас всей душой. Но если вы отпустите ее, она перебьет всех нас. Клянусь.
— Ты попытаешься убить нас, рыжая малышка? — спросил у нее Сабин, еще более нежно, чем раньше.
Привыкнув здесь слышать «сука» и «шлюха» в свой адрес, Гвен почувствовала, как сладкое влечение мелькнуло в ее сознании с мощью ароматного летнего ветерка. За несколько проведенных вместе минут этот мужчина сумел подарить ей все то, о чем она мечтала с момента, как попала в плен. Он стал рыцарем на белом коне, вознамерившимся уничтожить дракона. Несомненно, когда-то она полагала, что этим рыцарем будет Тайсон или даже отец, которого она никогда не знала, но все же — мечты сбываются не каждый день.