Но вывески я узнаю. На этой ножницы и ткань, портной, может? Захожу внутрь и вижу, как суетливый молодой мужчина-продавец красивую ткань пурпурного цвета раскладывает перед женщиной с высокой прической. Она смотрит на ткань критически, качая головой туда-сюда.
А я думаю, как бы мне что-нибудь купить. Ко мне подходит другой мужчина – седой и умудренный. Я подаю ему деньги, что мне дал торговец в храме суккубов пару недель назад.
Он явно отрицает, что по ним будет со мной торговать. Обидно. Я разворачиваюсь, думая, смогу ли я получить здесь где-то милостыню, но случайно цепляюсь плащом о борт прилавка и дорываю свой многострадальный плащ, оставаясь практически нагой. Молодой продавец замолкает, старый же явно наслаждается зрелищем.
-Да мать твою, - ругаюсь я по-русски, думая, что мне делать теперь. Я не стесняюсь быть голой. Просто обидно, что мне не во что одеться. Вообще. Даже если я телепортируюсь на родину.
В это время ко мне подходит женщина и что-то спрашивает. А я жму плечами, мол, извини, родная, не понимаю ни бельмеса. Она кивает, идет к прилавку и покупает ткань. Ей её криво отрезают, потому что молодой смотрит на меня, а не на ткань. Она же накидывает пурпурный шелк, а это именно он, на меня и тащит меня за руку на улицу. Не сопротивляюсь, из любопытства. Она ведет меня в старый каменный дом с двумя этажами и маленькими окнами. Это какое-то заведение. Кабак, возможно? Потому что я вижу стойку и выпивку за ней. Но она волочет меня в дверь за стойкой. Здесь небольшая софа, на которую меня усаживают.
Женщина садиться рядом, и начинает медленно говорить, будто рассчитывает, что из-за того, быстрее она говорит, или медленнее, я её пойму. Я раздражаюсь. Хватаю её за щеки и целую, а она охотно проявляет инициативу, нежно касаясь меня губами.
Воспоминания затапливают меня. Она – проститутка. Или, скорее, хозяйка борделя, которая иногда работает в нём вместе с девочками. Её тридцать два. Её заинтересовала моё отсутствие скромности, и она предлагает мне подработать. Я отстраняюсь, глядя на неё.
-Мне нравиться твой поцелуй, - говорит Айминь. – Но я не думаю, что он поможет нам друг друга понимать.
-Тебе так кажется, - отвечаю я.
-О, так ты притворялась! – возмущается моей наглостью женщина.
-Ничуть. Я изучила язык по твоим воспоминаниям, которые получила при поцелуе. Я демон, что-то вроде ваших хули-цзин.
Она притихает, задумываясь.
-И что ты ищешь в Гуанчжоу, демон? – спросила она.
-Я не знаю. Я бегу от двух любовников, которых очень сильно боюсь. И ем души преступников, чтобы стать сильнее и смочь противостоять им.
Она хмыкнула.
-И можешь ли ты не убивать при соитии? Не все мои посетители преступники? Но они охотно готовы поделиться куском своей души за хороший секс. И деньгами.
-Тебе не кажется, что это не самая лучшая идея Айминь? – уточнила я.
-Если ты прочла мои воспоминания, ты знаешь, какие проблемы преследуют меня. Мои девочки погибают из-за вещества, что они принимают для расслабления нервов. Имя ему опиум. Я не могу позволить делу своей бабки умереть, потому, если надо договориться с демоном, чтобы мой дом выжил, я сделаю это. Ну, так как? Я разрешаю тебе убивать преступников, даже сама помогу спрятать тело, если обещаешь спать с клиентами и приносить мне доход. Деньгами я тебя не обижу.
Глупость редкостная. Но, почему нет? Я киваю.
-Я назову тебя Дзин, золотая. И договорюсь с тобой проработать месяц. Далее – договоримся. А пока идем со мной. Я выделю тебе комнату, и ты отдохнешь там.
Я удивилась, но последовала за ней. Мне выделили большие апартаменты с широкой кроватью с балдахином красного цвета. А Айминь пока устраивала мне рекламу о том, что в её «Убежище лисицы», появилась рыжая европейка, запросив за меня цену в три раза выше обычной девочки.
Моим первым платным любовником здесь был чиновник средней руки по имени Джун Чи. Ничего примечательного и мне нужно привыкнуть к ... размерам достоинств местных мужчин. Всё же меньше мне привычных. Джун снял меня на три часа и использовал по-всякому. Я не сопротивлялась интереса для. Он остался доволен.
Дни постепенно последовали один за другим, сливаясь в недели, а те в месяцы. Я не запоминала лиц, имён, слов и действий со мной – не видела смысла. Питалась так, как учили суккубы. И не получала ни малейшего удовлетворения, находя все происходящее невообразимо пресным. Но меня спасали деньги. Первое время я срывалась и покупала себе дорогие платья, украшения и парфюм. Через три месяца стала аккуратнее, предпочитала золото. Складывала накопленное в заколдованный от воздействия сундук и подумывала спрятать всё это на родине. Суккуб был внутри доволен. А вот человек нет. С Айминь я была предельно откровенной и рассказала свою историю, она мне, как собственной спасительнице, обещала помочь. Меня это забавляло, но не более того.
Город же вокруг меня развивался. Всё больше сюда пребывало европейцев, приманенных богатой, неизведанной страной. Все больше становилось опиума. И я попробовала его. Взяла сразу дозу, что убила бы трех человек, но она смогла опоить меня. И мне понравилось. Наркотики заглушили душевную боль и неприязнь к себе. И я даже смогла обслужить убийцу, не желая его съесть. Отчего у Айминь образовалось странное чувство. Опиум ни в жизни, не убил бы меня. Но она считала его потребление мной неправильным. Спустя примерно полтора года работы меня купил видный испанец по имени Игнасио Чивелли. Купил всю ночь, но то, что это сука и убийца я поняла с первого поцелуя. Айминь в очередной раз запретила мне опиум, и я была злой, а тут еще меня заполняли воспоминания о том, как Игнасио убивал китайского бедняка совсем недавно. И я съела его. Рывком, ощущая жжение в глотке. И тут же уснула, удовлетворенная, рядом.
Проснулась я в несколько новом для меня положении. Мужчиной. Мужчиной с уже начинающим вонять под боком трупом. И если последнее меня не смущало от слова совсем, то вот мужчина никуда исчезать не хотел. Меня затопила паника. Я прикрыла свою новую половину тела и спустилась....спустился вниз, где как обычно, с утра, девчонок рассчитывала Айминь.
-Доброе утро, – сказал я присутствующим. – Можно на минуту тебя?
Шестнадцать девочек обернулись на меня. Говорил-то я тоже мужским приятным баритоном. Да и вообще мужчиной был весьма занимательным, исходя из того, что я видел. Четкие, выраженные мышцы, худощавый, с изящными руками и четким рисунком вен.
-А вы, простите, кто? – уточнила она, ярко алея. Девчонки же отвратительно пялились на меня.
-Золотая, – отозвалась я по-русски. Потому как научила женщину пяти сотням слов на моем языке. Айминь побледнела, подскочила и произнесла:
-Дайте мне полчаса разобраться с делами. А пока отдохните.
Девушки зашептались, а мы же зашли в комнатку за стойкой, где пообщались впервые.
-Как так вышло? – спросила меня женщина, высоко поднимая голову. Да, я определенно высок. Думаю, чуть ниже Ивана.
-Я съел конкистадора. Наутро, проснулся таким, – я развел руками и предательская простыня спала с пояса. – Я не могу вернуться назад, в свой облик. Не знаешь, что мне делать?
Айминь же смотрела мне вовсе не на лицо, а на пояс. На внушительное даже с моей точки зрения, достоинство.
-У тебя стоит, но, думаю, ты в курсе? – уточнила она.
-Да, есть такое.
-Может, в том и секрет?
-Не понял тебя, – искренне признался я.
-У нас есть полчаса, Золотой. И я искренне надеюсь, что ты за эти полчаса удовольствие получишь. Я-то, чувствую, получу в любом случае.