Сексуальные тусовщицы не морщились, когда надевали свои туфли «трахни меня».
А мне еще предстояло сыграть свою роль.
Поэтому я не напряглась, когда рука Эмре опустилась настолько низко, что он уже не нежно касался моей поясницы, а определенно щупал.
«Это просто притворство. Это не мое тело; это тело Сары, девушки с вечеринки ».
Но с каждым шагом по темному, узкому коридору я чувствовала, как дрожь в животе усиливается.
— Сколько еще? — спросила я себя, услышав небольшое колебание в своем голосе. — Мои ноги убивают меня, — добавила я, когда мы прошли мимо четвертой закрытой двери, приближаясь к выходу.
Осталась только одна дверь.
Но шаги Эмре, казалось, не замедлялись.
Затем мы прошли мимо нее.
Осталась только дверь.
Неужели он думал, что заберет меня с собой домой? Тогда зачем было говорить эту чушь о задней комнате?
— Я, ах, почему мы выходим… — начала я, подняв руку, чтобы поправить волосы, чтобы Барретт мог меня четко слышать.
Я не смогла договорить до конца.
— Ты тупая сука. Ты думала, что мы не видели тебя в твоей машине каждую ночь?
Дверь распахнулась.
Вбежали мужчины.
И все, что я увидела, была темнота.
Глава 12
Барретт
Как только слова сорвались с его губ, я выскочил из машины, доставая телефон, ища номер Сойера, пока несся по тротуару, сталкиваясь плечами с вереницей парней и девушек, которых сочли недостаточно красивыми, чтобы впустить внутрь.
Было удивительно, что я слышал звук машины, сквозь стук своего сердца в ушах.
Аллея по бокам здания была завалена типичным клубным мусором. Коробки от бутылок со спиртным, деревянные поддоны, выброшенный мусор, битое стекло, парочка, прижавшаяся к стене.
Я заметил. Потому что я замечал практически все. Но все это было фоновым шумом по сравнению с мыслью о том, что турецкая мафия знала, что Кларк шпионила за ними.
«Я послал ее туда».
Это было на моей совести, черт возьми.
Переулок изгибался в конце, когда мой палец нажал на повторный набор номера Сойера, зная, что это не похоже на него — не ответить на второй звонок, даже если он занят.
Я увидел машину за долю секунды до того, как она выехала из переулка, визжа шинами.
Достаточно долго, чтобы узнать марку и три буквы номерного знака.
Я последовал за ней, зная, что никогда ее не догоню, но мне нужно было знать направление, если я хотел поймать ее на городских камерах.
Обычно я никогда не любил большие города по той же причине, по которой я ненавидел торговые центры. Теснота, шум, вонь, яркий свет.
Но у них было одно преимущество перед маленькими городами. Огромное количество дорожных камер так и просится, чтобы кто-нибудь взломал их и нашел то, что ему может понадобиться.
Услышав автоответчик Сойера в третий раз, когда я отметил название улицы, на которую они свернули, прежде чем направиться к своей машине, я сбросил и набрал номер Брока.
— Надеюсь это того стоит, Умник. У меня есть шанс со сногсшибательной рыжей.
— Кларк была похищена, — выпалил я, ненавидя вкус слов во рту.
— Подожди… — сказал Брок, тон стал серьезным, шум на его фоне затих. — Что ты только что сказал?
— Кларк только что похитили. Мы занимаемся одним делом. Ее похитила турецкая мафия.
— Ты не издеваешься надо мной?
— Я не издеваюсь над тобой. Садись в машину и езжай в Филадельфию. Я пришлю тебе адрес. Сойер не берет трубку…
— Они с Тигом в самолете. Что-то насчет последней наводки на кого-то, кого они пытались разыскать для какого-то клиента-миллиардера в течение последних трех месяцев. Я должен был держать оборону.
Хлопнула дверь, взревел двигатель.
— Остались только ты и я. — Это был не вопрос. Скорее, это было покорное заявление, но он все равно ответил мне. — Остались только мы с тобой. Я знаю, что это звучит плохо. Я не буду тебе врать, это нехорошо. Но, возможно, мы сможем что-то сделать. Если нет, мы можем вызвать местных полицейских. Расскажи мне, что ты знаешь.
— Я знаю, что она пыталась выудить информацию из Эмре, заместителя босса. Она была с ним в клубе. На ней было подслушивающее устройство. Не было никаких признаков того, что он раскусил ее. Но она работала над этим делом до меня. Она не всегда была невидимой. Он знал, кто она такая. Он повел ее в подсобку под предлогом того, что там можно уединиться. А потом он сказал что-то о том, что знал, что она следила за ним. Больше я от нее ничего не слышал. К тому времени, как я обошел подсобку, они уже уезжали на машине. Я получил частичную информацию.
— Я понимаю, что ты будешь заниматься этим и дорожными камерами. Но расскажи мне больше об этих парнях. — В голосе Брока было что-то зловещее, когда он становился серьезным, теряя свое обычное легкомыслие, напоминая, о том, что он служил в армии, что он делал вещи, о которых многие люди никогда не узнают, что его распутство и легкомыслие, вероятно, были механизмами преодоления, способом которым он справлялся с этими частями своей жизни, живя с темными сторонами себя.