Я думала, что у нас есть шанс.
Почему?
Я не была уверена.
Я хотела бы иметь ответы, что-то конкретное и осязаемое, что имело бы смысл на каком-то логическом уровне. Но у меня этого не было. Все, что у меня было, это чувство, ощущение правильности происходящего, когда я была рядом с ним, такая связь, которую я не могла утверждать, что когда-либо чувствовала раньше.
У меня было ощущение, что, когда его внимание было сосредоточено на мне, я была единственной вещью во всей его вселенной. У меня были эти глаза, которые, я готова поклясться, смотрели на меня так, словно я была чем-то, чего он никогда раньше не видел, чем-то, на что он хотел бы смотреть и дальше.
А еще были оргазмы. Секс, который был чем-то таким, чего я никогда не знала раньше, чем-то электризующим, лишающим сил, но в то же время как-то заряжающим, энергичным.
Это было по-другому.
Он был другим.
Я могла понять, что другое может быть пугающим, ужасающим. Не буду врать, во мне было немного неуверенности, я не знала, правильно ли я все делаю, веду ли я себя так, как ему нужно.
Но больше всего мне нравилась его непохожесть на других. Эта невероятная сосредоточенность, этот почти ненормальный интеллект, прямота, то, как он мог говорить прямо, даже когда я говорила бесконечными кругами.
— Кларк, — позвал голос Барретта, немного громче, чем, если бы он впервые назвал мое имя. Вздрогнув, я поняла, что мы как-то незаметно для меня проехали через весь город, и сейчас мы припарковались возле дома Тига и Кензи. — Ты в порядке? Головокружения нет?
— Головокружения? — повторила я, сведя брови вместе.
— У тебя сотрясение, — напомнил он мне. И это было свидетельством того, насколько сумасшедшим был этот день, что я совсем забыла о том, что у меня легкая черепно-мозговая травма.
— О, нет. Я немного нервничаю, — призналась я. — Что странно для меня, — добавила я, вылезая из машины, потому что моей тревожной энергии нужен был выход. — Я имею в виду, что однажды в колледже я попала на вечеринку в полном одиночестве и завела кучу друзей за несколько игр в пивной понг и королей. Я не особо нервничаю из-за социальных связей. Но я нервничаю сейчас , — болтала я, пока шла к багажнику, чтобы взять пакеты с начинкой, чувствуя, как тело Барретта придвигается ко мне сзади, а рука ложится мне на бедро.
— Тебе не нужно нервничать.
— Я знаю, — согласилась я. — Но я все равно нервничаю.
Его рука скользнула дальше, сжимая мое бедро.
— Когда все остальное провалится, задавай им вопросы о них. Я где-то читал, что людям нравится говорить о себе. Это хороший способ завести друзей.
Только Барретт мог процитировать какую-то книгу о том, как заводить друзей, чтобы помочь мне преодолеть мою тревогу.
Это было мило.
Он был милым.
Каким-то образом, именно эта мысль в конечном итоге заставила меня почувствовать, что в животе у меня забурлило, когда он потянулся за чизкейком и захлопнул багажник.
— Готова?
— Да, — согласилась я, чувствуя, как его рука скользит по моей пояснице. Я знаю, что это должно было быть только для показухи, но я не могла не любить это ощущение, немного прислонившись к нему.
Мы поднялись на второй этаж, где располагалась основная часть дома. На нижнем этаже шел ремонт, чтобы — как сообщил мне Барретт — сделать его более удобным для собраний, поскольку круг их общения становился все шире.
Второй этаж был чистым классом: полы из черного ореха, нейтральные серые стены, сланцевые столешницы и приборы из нержавеющей стали на кухне слева, тщательно подобранные безделушки на полках вокруг телевизора в центре пространства.
Единственное, что, казалось, не соответствовало теме, — это пластиковая детская ручка основного цвета на месте журнального столика, внутри выложенная поролоновыми подушечками и усыпанная бесконечными игрушками. Блоки, куклы, барби и мягкие животные.
Внутри были две маленькие девочки, которым на вид было около двух или трех лет.
— Ари, — объяснил Барретт, когда поймал мой взгляд в том направлении. — Это дочь Сойера и Рии. А Ария — Тига и Кензи.
— Привет, убийца, — раздался голос Брока, громкий, радостный, привлекая всеобщее внимание к нам, стоящим у двери, наш вход остался незамеченным благодаря хаосу голосов внутри. — Как дела с головой?
— О, все хорошо. Совсем забыла о ней, — сказала я ему, махнув рукой.