- Закрою глаза? – Настала очередь доктора удивиться.
Джинджер, прервав свои записи, наклонилась к уху доктора и что-то горячо зашептала. На лице доктора вопросительное выражение сменилось прояснением, со стороны казалось, что кто-то зажег лампочку внутри его черепа.
- Вот, Джинджер мне хорошо подсказала, да. – В скрипе голоса доктора появились извиняющиеся оттенки. – В этот раз попробуем не закрыть, но говорить я хочу с Теренсом.
- Ну нет, вы очень хитрый. Вы хотите избавиться от нас. – Плаксивый голос Теренса-Эмили сбивал с толку, мысли путались, а мозг не мог совместить темнокожего крепкого парня и тот голос, который шел из него.
- Хватит. – Доктор выдохнул и переложил руку на соседний тумблер. – Мне нужен Теренс.
Разряд, судя по конвульсиям привязанного к креслу тела, был большей мощности, нежели предыдущий, и сопровождался утробным рыком, сочившимся сквозь сомкнутые зубы вместе с пеной. Обмякшее тело расплылось по креслу как только разряды перестали проходить сквозь височные доли мозга Теренса. В чувство его привели санитары, облив холодной водой из ведра, и отвесив несколько звонких оплеух. Негр поднял красные из-за множества лопнувших капилляров глаза и обвел ими комнату. Во взгляде было столько злобы и огня, что, казалось, секунда – и он порвет ремни, ограничивающие его движения и разгромит весь кабинет, ставший его пыточной.
- Кто ты, мать, твою, такой? – Вопрос был направлен доктору Холдингу, который внимательно смотрел на пациента, со своей стороны пытаясь угадать кто же перед ним. – И какого хрена здесь происходит?
- Меня зовут доктор Эрнест Джо Холдинг. Я психиатр. А вы кто?
- Ты зачем меня привязал, мозгоправ? – Теренс дернул руками и ногами попеременно, монолитное кресло даже не дрогнуло.
- Я повторю свой вопрос, молодой человек. – Доктор Холдинг переместил руку на предыдущий тумблер, в готовности его опустить в случае новой вспышки буйства. – Кто вы такой? Как ваше имя? Теренс Джонс?
- Пошел ты! – Темнокожий пациент попытался плюнуть во врача, из-за недостатка жидкости в организме этого не получилось, и белая капля упала с губы на грудь.
Врач прожал тумблер и краем глаза заметил то, что его немало шокировало: Джинджер смотрела на экзекуцию с безумной улыбкой, плавающей по лицу. Ей однозначно нравилось то, что сейчас происходило. Выражение её лица не поменялось и тогда. когда промежность штанов пациента стала мокрой, и он окончательно обмяк. С окончанием гудения трансформатора, пропускающего ток сквозь голову пациента, исчезла и улыбка с лица медсестры. Её лицо снова стало будто высеченным из белого мрамора с розовыми прожилками и гуляющими желваками.
- С ним всё на сегодня, в палату его и навести здесь порядок. – Доктор резким тоном дал указание санитарам, которые сразу бросились отстегивать бессознательного пациента от кресла, и повернулся к Джинджер. – А ты иди встречай новых пациентов. Интересный случай – гиперактивные двойняшки со склонностью к пиромании, от них пострадали две семьи, в том числе с летальным исходом. Все документы и полицейские отчеты – в регистратуре.
- А с Джонсом дальше что? – Девушка кивнула своей белокурой головой в сторону пациента, которого ловкие санитары уже пристегивали к вертикальной каталке, на которой он сюда и попал.
- Пока работаем, тем более, обнаружился кто-то новый. Нам необходимо выявить лидирующую личность и заставить её избавиться от второстепенных. Это не так просто, может потребоваться время.
- Что-то по лекарствам менять ему? – Джинджер выудила из кармана маленький блокнот, готовясь записать.
- Нет, ничего. – Эрнест Холдинг положил свою сухую узловатую ладонь сверху розовой мягкой ладони Джинджер и слегка сжал её. – Разберемся с этим потом. Иди встречай наших новеньких, там тоже интересный случай.
Подвал 1996.1
Боль от пощечины заставила Миллера распахнуть глаза. В голове вибрировало и шумело, дышать он мог только носом, а тело было затекшим и не слушалось попыток пошевелиться. Чернота, в которой агент пребывал последнее время, стала расползаться лохмотьями, превращаясь в четыре силуэта. Лиц он не видел, мог сказать только, что перед ним женщина, мужчина и два подростка. Из-за худобы он не мог определить ни пол, ни более-менее точный возраст этих подростков.