Из омута размышлений девушку выдернул писк будильника: часы показывали ровно шесть утра – пора собираться на смену. С тяжелой от недосыпа головой Джинджер вслепую нашарила на полке зубную щетку и пасту и пошла к раковине. В покрытой светлыми волнистыми волосами голове зародилась и начала укореняться мысль, выпуская свои метастазы, безжалостно перебивая другие мысли, гораздо более разумные и логичные: «Она должна вытащить отсюда детей».
Джинджер успела заскочить в душ, сходить на завтрак, с легкой улыбкой ловя взгляды мужчин в столовой, а теперь уверенно шла по коридору лечебного корпуса. За прошедший месяц она выучила каждый кирпичик и трещинку коридора, который вел к палате Линды и Дилана. Четыре поворота коридора и два поста с охраной, где, в соответствии с протоколом, Джинджер показала карточку работника, остались позади. Повернув за угол в последний, пятый, раз, Джинджер остановилась, опешив от увиденного: дверь палаты двойняшек была распахнута, оттуда слышался сырой шорох швабры по полу и посвистывание санитара. Леденящий страх пронзил девушку, она сорвалась с места и ураганом влетела в освобожденную от пациентов палату. Санитар застыл в наклоне, руки его сжимали швабру – он мыл под кроватью.
- Где они? – Дрожащий голос Джинджер находился на грани надрыва, она едва не плакала.
- Джереми Брайтон. – Пролепетал ошарашенный санитар.
- Твою ж… - Джинджер выругалась и, крутанувшись на каблуках, быстро пошла в сторону кабинета доктора Холдинга.
Спустя пару минут она без стука ворвалась в кабинет с белоснежными, по больничному, стенами, и стоящим практически по центру помещения контрастирующим со стенами темно-коричневым лакированным столом. По разные стороны стола сидели два седовласых мужчины, на столе стояла початая бутылка с жидкостью цвета крепкого чая. Они одновременно подняли глаза на ворвавшуюся в кабинет медсестру, после чего переглянулись между собой.
- Тебе чего, Джинджер? – Скрипучий голос доктора Холдинга пронизывали озорные нотки, тем не менее в продолжение фразы он добавил немного строгости. – И почему ты врываешься без стука?
- Я хотела спросить, сэр, - Джинджер стрельнула глазами в сторону собеседника доктора Холдинга, который был тем самым Джереми Брайтоном. – Что с Уорренами? Я видела, что палата пустая.
- И сразу примчала сюда. – Закончил за неё доктор Холдинг.
- Да, сэр. – Девушка смущенно опустила глаза в пол.
— Вот видите, дорогой доктор Брайтон. – Эрнест Холдинг расплылся в самой противной, которую только доводилось видеть его ассистентке, улыбке. – Привязанности существуют не только между людьми одного ранга и, назовем это так, стороны клиники. Это не только клинический интерес, согласны?
Брайтон отхлебнул из бокала и закивал головой, движениями очень напоминая популярных китайских болванчиков. Голова его прекратила движение, и он внимательно посмотрел на Джинджер. Его глубоко посаженные серые глаза выражали одновременно отеческую озабоченность и озорной исследовательский интерес.
- Джинджер, буду с вами предельно честен. Мы поспорили, куда же вы сначала пойдете. – Бархатистый глубокий голос штатного свежевателя звучал мягко, но для Джинджер не было сейчас людей ненавистней, чем эти два напыщенных старика, и потому ей приятнее было бы слышать скрежет металла по стеклу. – И вы меня удивили, проявив настоящую привязанность к своему руководителю, пойдя сначала к нему, а не в поисках меня.
- Хотя мы оба здесь. – Со смехом заскрежетал Эрнест Холдинг. – Не обижайтесь, Джинджер, порой нам всем надо расслабиться и проще относиться к разным ситуациям.
Джинджер, терзаемая злостью и обидой, исподлобья смотрела на сидящих за столом стариков в белых халатах. Они посмели глумиться над ней, над её чувствами. Для них она такой же объект для испытаний, как и те бедолаги, которые попадают сюда. В лице находящихся перед ней людей она возненавидела всю систему. Как минимум – одного конкретного учреждения. Едва сдерживаясь, чтоб не броситься на них, Джинджер процедила сквозь зубы:
- Где дети?
- Всё хорошо, Джинни, - Доктор Брайтон примирительно поднял руки перед собой, поставив стакан с темной жидкостью на угловатое колено. - Им ничего не угрожает, мы немного меняем метод лечения и лекарства, не более того.