4.1
Воск свечи плавился под напором огонька и расплывался в лужицу, приближаясь к насыпанной полоске, и тем самым неумолимо приближая момент окончания жизни агента Брюса Миллера. Джинджер что-то еще вещала, но взгляд агента уже несколько минут был направлен на желтый язычок неожиданно злого пламени. В этот момент Миллер жалел, что не обладает какими-то суперспособностями, чтобы затушить свечу. Обостренные чувства агента перешли в слух: вдалеке послышались какие-то глухие удары и топот. Лиам Корвус приподнял голову и прищурился, концентрируясь на звуках. Он сейчас очень напоминал собаку, которая что-то почуяла, но еще не поняла, насколько это опасно. Джинджер, прервавшись на секунду, сказала ему пойти проверить. Стоило Лиаму исчезнуть из поля зрения, как с тяжелым хлопком и адским звоном что-то взорвалось совсем рядом с Миллером. Пространство вокруг наполнилось хлопками выстрелов и громкими криками явно недовольных чем-то людей. Каталку ударной волной наклонило вперед, и последнее, что увидел агент, прежде чем с размаху врезаться лицом в залитый бензином бетон, был Корвус, кубарем катящийся по полу и сбивающий свечу.
Вспышка, боль во всем теле, темнота. Снова вспышка. До боли знакомый голос.
- Живой. Он живой!
За голосом темнота, прерывающаяся секундными вспышками и каким-то ритмичным писком. Вестибулярный аппарат оставался едва ли не единственным органом чувств, не утратившим способность оценивать обстановку. Конечно, в меру своих возможностей. И он сообщал Миллеру о том, что его тело находится в горизонтальном положении, лицом вверх, и даже на чем-то не очень плоском и твердом. За плечо кто-то потормошил.
- Ну же, очнись! Ты не можешь умереть. – Опять этот знакомый голос.
- Мистер Мартин, с ним будет всё хорошо. Агент Миллер пережил тяжелейшее сотрясение мозга. И всё это на фоне стресса. – Этот голос был не знаком, но он почему-то успокаивал и заставлял разум Миллера проваливаться в мягкую темноту.
- А эти? – Тот, кого назвали «мистер Мартин», наверняка, на что-то показывал, но Миллер, в силу обстоятельств, не мог этого увидеть.
- Ожоги незначительны, можно сказать, что их практически нет. А волосяной покров отрастет со временем. – Миллер понял, что второй собеседник является доктором. – Мистер Мартин, ему нужен отдых, давайте продолжим в другом месте.
Миллер слышал шаги, затем мягкий щелчок двери, а за ним последовала темнота. Мягкая, теплая и успокаивающая.
******
Два дня, проведенные в больнице, показались Миллеру одним мигом. Большую часть этого времени агент провел в бессознательном состоянии, его организм, видимо, требовал восстановления, а лучше, чем во сне, этого не сделать.
Агент сделал шаг вперед и автоматические двери разъехались перед ним, возвращая в мир яркого света и громких, но дружелюбных звуков. Машины сновали по улице, прохожие куда-то спешили по своим неотложным делам. Миллер представил, что едва не лишился всего этого буквально пару дней назад и на его глаза навернулись слезы радости.
Из плена размышлений о прекрасном его выдернул звук клаксона: какая-то черная машина с затонированными стеклами остановилась прям напротив больничной лестницы, и водитель кому-то сигналил. Задняя дверь распахнулась и оттуда высунулась голова шефа Мартина.
- Чего застыл как истукан! – Завопил он Миллеру так, что его слышала добрая половина Фоксфилда. – Прыгай и поехали! У нас еще куча дел.
Миллер вернул мысли в рабочее русло и спустился с лестницы. Быстро этого сделать не получилось, ведь ему привезли не самую удобную и не самую любимую его одежу: довольно узкий беговой костюм и не разношенные спортивные туфли. Черная блестящая машина поглотила Миллера в зеве распахнутой двери и, вклинившись в поток, взяла направление на полицейский участок. В дороге Миллер задал только один вопрос.