- Я не уверен, что это правильно, мистер Миллер.
- А я уверен. Ведь в первую очередь – мы люди, а потом только люди, исполняющие свой долг. Запомни это. – Миллер уверенно посмотрел в глаза поплывшему полицейскому. – А теперь открывай эту дверь и выпускай его. Если потребуется объяснение – ссылайся на меня. Понял?
Полицейский нехотя кивнул, загремел ключами, и, найдя нужный, открыл камеру.
- Лоло! – Миллер обратился к цыгану, неуверенной походкой выходящему из камеры, - Услуга за услугу. Смотри больше не попадайся, а то меня рядом не будет.
- Хороший ты человек, легавый агент Миллер. – Лоло неожиданно шагнул к Миллеру и обнял. – Вовек не забуду твоей доброты, и всем расскажу, вот увидишь.
- Лучше не надо. – Миллер засмеялся и освободился от цепких рук старика. – Давай, иди, а то жена опять поругает.
- Да, кстати, - Лоло вспомнил что-то, по его мнению, очень важное, ловко схватил Миллера за полу пиджака, притянул его к себе и активно зашептал на ухо.
Глаза Миллера выражали крайнюю степень удивления, когда он отстранился от Лоло. Услышанное немного выбило его из колеи, но плавающая по лицу агента улыбка сообщала о том, что информация была ему приятна. Приятная неожиданность или неожиданная приятность. Цыган, почти не поднимая ног, пошаркал в сторону выхода в сопровождении своего недавнего охранника. Напоследок с благодарностью взглянув на задумчивого Миллера, Лоло скрылся за поворотом.
4.4
Рокот волн, накатывающих на песчаный берег, успокаивал и вселял безмятежность. Где-то вдалеке кричали чайки, встревоженные чем-то известным только им одним. Яркие солнечные лучи рассеивались плотными светло-бежевыми занавесками и попадали внутрь комнат мягким светом. Домик был старый, со скрипучими дощатыми полами и деревянными стенами, окрашенными белой краской. На стенах были развешаны высушенные цветы, заключенные в рамки и под стеклом. С потолка, тоже белого и дощатого, на скрученных в тугую косичку проводах свисали лампочки без плафонов и какой бы то ни было защиты.
Миллер отогнал назойливую муху, норовившую залезть ему в ноздрю пока он спит, и поднялся из матерчатого пляжного кресла, расположившегося в комнате. Заслуженный отпуск шел ему на пользу, брови и ресницы на округлившемся лице отросли, об ужасах пожара напоминала только парочка шрамов на предплечье. Не очень уверенным шагом Миллер добрел до старинного комода, временно исполняющего обязанности мини-бара, и распахнул дверцы.
— Вот такой выбор мне нравится! – Одним ловким движением Миллер сгреб четыре стоявшие в глубине бутылки и прижал их к себе. – И не один из четырех, а четыре в одном!
Ступая мягко, чтоб не выронить бутылки, агент дошел до круглого лакированного столика со слегка почерневшим боком. Под слоем лака проглядывал внутренний рисунок, представляющий из себя шахматную доску. Миллер поставил бутылки на стол и намеревался пойти за стаканами, когда раздался стук в дверь. Отвлекшись от алкогольного настроя, Миллер подошел к двери и глянул в круглый иллюминатор окна. За дверью никого не было. Внимательно глянув по сторонам, агент заметил уголок конверта, лежащего на голубом полу веранды. Миллер открыл дверь и поднял конверт. Он был не заклеен, и, судя по весу, содержимым был один небольшой лист бумаги. Миллер извлек содержимое конверта на свет и застыл в недоумении и испуге: на листке, вырванном из блокнота, с одной стороны была каллиграфическая цифра четыре, а с другой – до боли знакомый рисунок пламени. Уменьшенная монохромная копия рисунка, который Миллер видел в подвале.
Быстро, словно гепард, Миллер сбежал со ступенек и посмотрел под ноги: следов не было. Внимательный осмотр округи тоже ничего не дал. На дюнах перед домом не было ни одной ямки, трава сзади дома не была примята. Человек, который принес это послание, словно испарился.
На пороге, кутаясь в короткий шелковый халат черного цвета, показалась девушка с растрепанной копной светлых волос. Это была Саманта, с которой Брюс Миллер познакомился в баре. И именно о её желании встретиться рассказал Миллеру старый Лоло.