– ЧЕГО ВСТАЛИ?! – рявкнул Дурсак, ударив по столу кулаком так, что связист за вокс-станцией вздрогнул, подумав что к ним прилетел шальной снаряд. – БОЕВАЯ ЗАДАЧА – УНИЧТОЖИТЬ ЗЕНИТНОЕ ВООРУЖЕНИЕ ВРАГА!!! ПОДГОВЬТЕ К ЗАПУСКУ БАЛЛИСТИЧЕСКИЕ РАКЕТЫ, ВЫВЕДИТЕ ДЛЯ СТРЕЛЬБЫ ГЛАДКОСТВОЛЬНУЮ АРТИЛЛЕРИЮ, ВСЁ ЧТО ПОПЫТАЕТСЯ СБИТЬ РАКЕТЫ – ДОЛЖНО БЫТЬ УНИЧТОЖЕНО!!!
– В таком случае тактику сдерживания...
– В пекло тактику сдерживания, сержант! Мы все скоро будем гореть в аду, так удивим же на последок врага! Лейтенант Алст, приготовьте оставшиеся резервы к эвакуации!
– Есть! – без лишних слов Алст тут же отправилась выполнять приказ.
– А вы, господа офицеры, – гордо выпрямившись и скривившись изуродованным осколками лицом, произнёс Дурсак. – Готовьте к контратаке, до неё осталось две минуты и будет навеки заклеймён трусом, что хуже предателем тот, кто решит её избежать.
И полетели последние ракеты, что тут же уловили радары врага. Молниеносно среагировала ПВО, были перехвачена первая волна, но тут же загрохотала артиллерия тратя последние боеприпасы. Сотни снарядов улетали по квадратам, точность оставлял желать лучшего, как и окопаны были зенитные установки хаоситов. Но в шоке наблюдали командиры предателей как после первой сотни снарядов на каждый квадрат, где была вспышка ПВО, прилетает вторая сотня и третья.
Они понимали, что резервы остатков выживших истощены, у них была нехватка боеприпасов. Подобное расточительство означало одно – скоро снарядов не будет вообще и пехота с танками просто прорвётся по всем направлениям и устроит бойню.
Через четыре минуты артиллерия врага замолчала. Была уничтожена треть вскрывших себя орудий ПВО, остальные были затянуты по рельсам в глубокие норы, дабы не быть уничтоженными. Эта была любопытная попытка нанести какой-то вред, но танковые батальоны уже готовились к удару. Как вдруг...
– Широкими рядами, гвардейцы! – кричал гордо выбравшийся из траншеи Дурсак, что держал изодранное и обгоревшее знамя своего полка, залитое спёкшейся кровью тысяч солдат погибших в бойне. – Растопчем противника в пыль! Гордо встав в полный рост, мы идём в атаку, устрашая его своими кличами! Явите же главную мощь Имперской Гвардии – своё мужество! ЗА ИМПЕРАТОРА!!! ЗА ЧЕЛОВЕЧЕСТВО!!! ЗА СВЯТУЮ ТЕРРУ!!! В АТАКУ!!!
И сойдясь в безумном крике ровно на четвёртой минуте и тридцати секундах большая часть выживших помчалась в атаку, бросив свои позиции. Они наступали одной не очень глубокой волной, их глотки рвались от кличей, в руках они сжимали лазганы. Никто даже не пытался начать ползти, они просто бежали среди воронок и сожжённой технике, перепрыгивая через тела и продолжая вопить, стреляя от бедра и никогда не попадая в удивлённых культистов.
Что должны были делать в такой ситуации хаоситы? Конечно же они решили подождать, позволить эти безумцам убиться об их позиции. С невиданным удовольствием зажимали гашетки пулемётчики, снося сразу целые отряды. Грохотали миномёты и на одного убитого чудом культистов приходилось пять убитых лоялистов.
– Ого, да у меня на всех патронов не хватит, – скалился Шнырь, мерзкий ратлинг, одним из первых перебежавших на сторону победителей.
Точными выстрелами они разрывал колени и садистической улыбкой смотрел на мучающихся врагов. А в это же время вдруг над головами пролетели шаттлы. ПВО не успело выкатиться обратно, чтобы дать залп, как и в целом никому особого дела до них не было. Все были поглощены тотальным истреблением лоялистов, что умирали в самоубийственном отвлечении врага на себя.
– ГРАНАТЫ!!! – закричал Дурсак, что пробился дальше других.
Позиции врага были уже в упор, если удастся отбросить гранаты, то и коэффициент потерь существенно снизиться от катастрофического до ужасного. И гордо выбравшись из воронки, уже обязав знаменем свою грудь, Дурсак занёс гранату назад, используя левую руку как прицел для броска. Фуражки на на нём уже не было, голову обматывал пропитавшийся кровью бинт.
Граната полетела, но угодила ли она в траншею Дурсак не знал. Выбравшись он уже вернул с плеча лазган и хотел пойти в атаку. Как вдруг он подумал...
– Удивительно, что я ещё жив. Так далеко добрался, хотя шёл в первых рядах...
И аккуратно холодные руки легли на плечи железного гвардейцы, затем приобняли его и тяжёлый горький голос прозвучал рядом с ухом Дурсака.