— А что… что с моим миром? Если… если это всё реальность, то мы в сороковом тысячелетии? Значит… значит…
— Времени в этом месте не существует. Есть лишь бесконечный и единый поток. Так что, хочешь второй шанс? Или третий? Четвёртый? Изменить всё и стать чем-то большим? Будешь служить моим планам?
И Тзинч усмехнулся, а тысячи лиц и вовсе расхохотались. Мой ответ был не важен, как и вопросы не играли никакой роли. А может, словно по эффекту бабочки они сейчас предали огню тысячи миров. И вдруг моя душа покинула тело вновь, утекая по незримой реке, постоянно меняющей свой облик.
Я летел сквозь тьму и видел прошлое, настоящее и будущее одновременно. Однако ничего запомнить мне не удавалось, ведь человеческий мозг просто не мог воспринять подобное. Поэтому лишь боль стала моим спутником. И когда мне показалось, что терпеть я больше не смогу, мои глаза вновь распахнулись.
Взрывы орудийных снарядов разрывали мои барабанные перепонки. Раскалённый металл ливнем осыпался на землю вокруг, а я жадно хватал ртом воздух и смотрел на горящее небо. В своих руках я ощутил лазган. По лицу текла горячая кровь, а в ноздри бил едкий запах горящей плоти.
— В БОЙ, СОБАКИ!!! ЗА ИМПЕРАТОРА!!! — раздался крик и ко мне подбежал комиссар, который попытался меня поднять. Но я тут же снова упал на колено, выронил лазган и ошалевшим взглядом начал его разглядывать.
— ТРУСОСТЬ КАРАЕТСЯ СМЕРТЬЮ!!! — как безумный вопил комиссар, брызгая слюной прямо мне в лицо. — В КОНТРАТАКУ!!! ВПЕРЁД!!!
— Блядь, ты ебанутый… — дрожащим, так ещё и не своим голосом произнёс я, оседая на землю и пытаясь справиться с приступом паники.
Кругом руины и окровавленные изуродованные тела. В моё поле зрения то и дело попадали разорванные останки с вытекающими кишками, обугленные конечности и расколотые черепа. Это была самая настоящая война, к которой жизнь меня не готовила. Я же обычный парень, студентик, даже срочку не служил, а тут такое… Меня охватил страх, и ничего стыдного в этом не было.
И тут в поле зрения попало дуло пистолета комиссара, который уже перестал кричать. Несмотря на то, что от полка практически ничего не осталось, он собирался расстрелять меня прямо здесь. Однако мне было плевать, лучше умру от выстрела в лицо, чем буду корчиться в агонии, истекая кровью из оторванных ног.
Однако лёгкую смерть в этом мире нужно было ещё заслужить.
— А-А-А-А-А-А!!! — с воплем один из солдат вдруг появился за спиной комиссара и пронзил его затылок штыком, после чего продолжил кричать и стрелять в труп. — СДОХНИ, УБЛЮДОК!!! ЗА КРОВЬ МОЕГО МИРА, ЗА ПАРНЕЙ ИЗ ПЛАНЕТАРНОЙ ОБОРОНЫ, ГОРИ В АДУ ВМЕСТЕ СО СВОИМ ИМПЕРАТОРОМ!!!
Солдат вошёл в раж и долго не мог остановиться, но когда его лазган уже начал греться, он всё же успокоился. Тяжело дыша, он перевёл взгляд на меня и сглотнув произнёс.
— Идём, нужно отступать, — его слов почти не было слышно.
Однако он не стал ждать от меня какой-то реакции: схватил за руку и резко поднял, после чего потащил за собой. И вдруг я понял, что очень сильно хочу жить. Сражаться я не мог, но бежать… Да, я буду удирать так быстро, как никогда ещё не бегал, лишь бы выжить. Про Тзинча я уже и не помнил, всё мироощущение сомкнулось вокруг базовых инстинктов, главным из которых стало выживание.
Мы бежали среди руин, перепрыгивая через тела и молясь, чтобы выстрелы из орудий союзников или врагов не настигли нас. По дороге мы встречали раненых, которые просили помочь. Но… мы и себе помочь не могли. Очень много попадалось обычных юношей: это были не те гвардейцы, в которых играли настольщики, а обычная планетарная оборона, набранная в последний момент на принудительной всеобщей мобилизации. Хотя встречались и тела гвардейцев, которые как правило играли роль также разбитых и дрогнувших заградительных отрядов. Паника наносила куда больше вреда, чем орбитальные бомбардировки, однако даже с ней справиться не удалось.
— Чёрт, сюда! — вдруг рявкнул солдат и резко повернул в сторону.
Он явно что-то увидел, но я смотрел в основном в пол или на его в спину. Просто бежал за ним, а затем мы добрались до какого-то бомбоубежища. Внутри мы обнаружили ещё выживших: в том числе мирное население. Они уцелели чудом, ведь бомбоубежище не было ни прочным, ни достаточно глубоким. Если какая-нибудь ракета прилетит сюда, то все помрём. Впрочем, это всё же лучше, чем находиться на поверхности.
— Вот дерьмо… их же должны были эвакуировать ещё утром, — сглотнув, произнёс солдат. — Почему всё должно быть так? Почему?