Тем временем в баре повисла тишина. Все продолжали смотреть на меня, как будто бы я должен был всё сразу решить и дать им ответы на все вопросы. Уставшие, подавленные, без какой-либо надежды на то, что в будущем их будет ждать хоть что-то хорошее. Они жили в тирании, а теперь их бросили прямо в пламя революции, которая отбирала то немногое, что у них оставалось. Никто не спрашивал их мнения: даже я пришёл сюда, чтобы ими воспользоваться.
Я опустил взгляд и пауза продолжилась. Как-то не удавалось посмотреть им в глаза, как и играть в манипулятора перехотелось. Более того, стало невообразимо стыдно за попытку воспользоваться теми, кто и так уже натерпелся всего, что только можно. Неужели единственное моё отличие от Детрия и губернатора было лишь в том, что я был слабее? Виной тому перемены, на которые влиял Тзинч или же я просто изначально был мудаком, втайне мечтая превратиться из раба в тирана, дабы выплеснуть все свои комплексы и накопившиеся обиды на других?
Эти и другие мысли нахлынули на меня в едином моменте, беря штурмом и без того уставшее сознание. Внезапно я ощутил себя невероятно грязным. Отвращение к самому себе начало поглощать меня, а где-то смеялся Тзинч. Ухахатываясь он смотрел одновременно на бессчётное число смертных, которые запутались в самих себе: ведь мозг и сердце постоянно вели свои интриги внутри наших душ.
Внутренние противоречия рождали бреши, рациональный и бессовестный эгоизм выступал против самоотверженных добродетелей. И с каждым таким циклом в имматериуме бури становились всё мощнее, питаясь нашими эмоциями и чувствами. В свою очередь Тёмные Боги становились лишь сильнее, сгущая вокруг непроглядную тьму, где любая борьба бессмысленна.
— Я не знаю, что делать, — вслух произнёс я, отвечая как на свои вопросы, так и на вопросы других. — Всё слишком сложно и я… я тоже устал.
Перемены, все их ждут, надеясь, что завтра станет лучше, чем вчера. На деле же человек не просто так всегда стремился к стабильности и постоянству. Ведь перемены чаще несли в себе больше опасностей, чем пользы. Они всегда требовали жертв, а после всё повторялось. И Тзинч делал всё, чтобы этот процесс не остановился. Ему было неважно кто станет править, и какой уровень жизни будет на планете. Сегодня он воздвигнет истинную демократию, а завтра сам же её разрушит, чтобы вернуть жестокую тиранию. Цикл будет бесконечным и более хитрые, будут сменять простодушных, плодя всё больше интриг и путая всё что только можно.
Сам того не понимая я играл ему на руку. И чтобы я ни делал, я всё равно буду следовать его плану. Он же буквально Бог, который даровал мне бессмертие. Случайны ли мои перерождения? Будут ли они с каждым разом всё хуже? Способен ли Тзинч ради шутки отправить меня на вечные муки в следующей жизни? Властен ли он над моими мыслями? Руки мои опустились вслед за глазами, ведь я ничего не контролировал, даже собственной судьбы. Так какой смысл делать хоть что-то? Ради того, чтобы заслужить одобрение Тзинча и прожить подольше?
— Присядь, передохни, — вдруг ко мне подошёл один из шахтёров и слегка встряхнул меня за плечо. — Последние дни явно не задались, но может буря в столице обойдёт нас стороной.
Нет, ничего не обойдёт нас стороной. Бездействие лишь упростит всё для тех, кто готов принимать решения за других. Однако и действие ничем хорошим не заканчивалось. Цугцванг: что бы мы ни делали — станет лишь хуже.
Сев за стол я тяжело выдохнул и залпом осушил переданную бутылку. Моя жизнь мне неподвластна, и этого мне было не изменить. Однако я мог изменить жизни других, это несомненно лучше малодушной мести тому, кто даже никакой личной неприязни ко мне не испытывал. И посмотрев на окружающих меня шахтёров, сидя рядом с ними и смотря им в глаза, я увидел в безликой массе живых и настоящих людей.
Наверное, в этот момент всё и решилось. Желание отомстить Детрию и мелочные амбиции сменились ненавистью. Ненавистью к себе, к Детрию, к губернатору, к Тзинчу и вообще ко всей несправедливости. Возможно, в моей жизни это было самое яркое проявление юношеского максимализма, однако именно оно и помогло мне встать из-за стола, пока все остальные смирившиеся мужики остались сидеть.
— Я знаю, что нужно сделать! Выход есть! — заявил я на весь бар, а голос мой прозвучал настолько уверенно, что всколыхнулась даже психическая энергия.
Многое в наших жизнях было нам неподвластно. Мы не изменим законов гравитации и не обратим время вспять, как и пойти против Тёмных Богов простой смертный не сможет. Однако всё ещё оставалась масса вещей, на которые мы могли влиять. Мелких и порой незначительных, прямо как наши жизни. И я решил сконцентрироваться на таких вещах, стараясь не думать о всей безысходности собственного положения.