Грохотали болтеры, взрывалась плазма, но вперёд из разлома хлынули твари Тзинча, среди которых шагал я, ставший фактически оболочкой полностью взявшего контроль демона. Стеная в адских мучениях, мне удавалось лишь мельком наблюдать за происходящим: как колдовство и демоны Тзинча разгромили целый взвод космодесантников. После чего неостановимый поток ринулся наружу, дабы откинуть всех как можно дальше от Тзинча, который серьёзно так увлёкся.
Он рассматривал каждую деталь. Но хоть и был Богом, он являлся лишь порождением эмоций и чувств всех живых. Его сила в имматериуме была колоссальной и сравнивалась лишь с другими Богами. Однако он не стоял выше законов вселенной. Он подчинялся им и мог лишь искать лазейки, чтобы нарушить эти правила. Кроме того помимо законов вселенной, встречались и смертные, что находились вне его власти.
Те, чья воля позволяла им встать на ступень сверхчеловека или даже шагнуть дальше. Они были настолько же далеки от человека, насколько человек был далёк от обезьяны. Они полностью управляли своими чувствами, научились подчинять инстинкты. И даже не питали своими эмоциями богов Хаоса. В число таких входил Император, многие бессмертные, как и примархи имели способность нарушать планы богов Хаоса. Конечно же находились и менее значимые фигуры, которые хоть и не решали судьбу галактик, но всё же тоже стояли гораздо выше таких мелочей.
С ними возникали проблемы, путаницы и сложности. Поэтому Тзинчу требовалось намного больше времени, чтобы отделить возможное от случившегося, а также убедиться в том, что никто намеренно не искажает картину, в том числе и он сам.
— Вижу! ВИЖУ!!! — снова раздался вопль под грохот тысяч орудий.
В страхе и ужасе наблюдая за тем, что происходит на планете, Мологост отдал приказ стрелять из всего, что есть по этому месту. А вслед за ним на бомбёжку переключились и последователи Нургла, приостановив бой в космосе. Сам Тзинч обратил внимание на это место и чтобы он не затеял, ему нужно было помешать любой ценой.
В этот момент к Дрейкернору направились все боевые корабли ксеносов, нарушая давний запрет на пересечение границ своего сюзерена. Сам Мологост стоял на мостике и смотрел, как последние силы заканчивают высадку, готовясь уничтожать всё. Мологост понимал, что никто из них не вернётся. Хаос уже полностью поглотил эту планету. Нужно пожертвовать всем и нанести как можно больше вреда врагу, прежде чем в вихрях варпа сгинут все корабли.
Моё же тело ковыляло куда-то вперёд, как вдруг среди боли и упоения победой мелькнул страх. Демоны вдруг остановились: весь поток встал как вкопанный. А затем раздался грохот металлических сапог, и они сделали шаг назад. Вдруг даже воля демонов ослабла, позволив мне увидеть больше, хоть телом управлять я всё ещё не мог.
Перед демонами стоял тот самый неизвестный союзник, сжимающий в одной руке меч, а в другой — болт-пистолет. Балахон его был весь изорван, под ним виднелась броня, не такая как у космодесантников — намного проще: подходящая для человека. Позади него раздавалось леденящее душу рыдание. Сам же он после недолгой паузы и замешательства демонов произнёс:
«Я делаю лишь то, что сделать должен».
Глава 17
— Сигнал! Мы уловили сообщение! — радостно, словно маленький ребёнок закричал офицер на мостике, вскакивая со своего места.
— Кто?! — тут же всполошился даже хладнокровный Мологост, давно подавший запрос о помощи и уже не надеявшийся получить ответ.
— Астартес, Ангелы Искупления!
И тут радость Мологоста на мгновение исчезла. Ангелы Искупления являлись орденом космодесанта, образованным после реформ Жилимана. Когда для безопасности лояльные легионы оказались поделены на ордена, численностью до тысячи космодесантников. Это должно было децентрализовать управление и тем самым усложнить распространение возможной ереси. Как это случилось с войсками предателей, где из-за глупости и слабости отдельных лидеров пали сразу целые легионы.
Ангелы Искупления являлись лояльным Империуму орденом, однако репутация их оставляла желать лучшего. Мологост многое слышал о них. Пару раз сам становился свидетелем крайне странных действий Ангелов Искупления. Они явно преследовали какую-то свою цель, которую скрывали от других.