— А что будет с Дрейкернором? — спросил я, ощущая некоторую пустоту.
— Он уже сгорел в пламени войны. Там осталась лишь более никому не нужная пустошь.
Я пробыл в теле наёмника Лекса очень недолго, да и в новом мире мне довелось находиться тоже совсем ничего. Однако это время было насыщенно событиями и… я даже к нему привык. Да, наверное, в этом перерождении было мало хорошего, но всё же что-то меня привязывало к нему.
Возможно, дело было в появившемся родстве с душой Лекса: ведь так или иначе меня поместили в его память. Многих чувств я не мог описать, как и понять появления их причин. Однако очень многое мне удалось освежить и увидеть. И дело не в том, что я сентиментальный: нет, вовсе не в этом. Признаться, мне всегда было тяжелее других ставить себя на место тех, кого я никогда не видел.
Но в этом случае я буквально влез в шкуру Лекса. Он не был хорошим человеком, скорее отъявленным негодяем. Большинство людей узнав о его деяниях, захотели бы его убить. Только вот у меня были совсем иные чувства. Мне было его жаль: потому что я видел причины, по которым он стал таким. Из-за этого, я не считал Лекса негодяем: он был сломленным обстоятельствами человеком, жизнь которого наполняли одни лишь несчастья.
И задумавшись над этим, я продолжил размышлять… Виндория, Мологост, Детрий — все они и другие участники этой безумной войны, скорее всего сами тоже редко делали выбор. Все их поступки уже были обусловлены чередой не подчиняющихся воле событий. Ведь даже характер мы не выбираем, и никогда холерик не будет спокойным, а хлещущий в кровь тестостерон всегда будет причиной излишних вспышек гнева. И хоть прямо всё за нас не решали, однако действовать мы могли лишь в ограниченном диапазоне, также определённом если и не Тзинчем, то точно и не нами.
Разве это справедливо? То, что надежды миллионов были втоптаны в грязь? Есть ли справедливость в том, что им никто не дал возможности противиться лжи вливаемой кукловодами в головы? Справедливо ли то, что они умерли просто потому, что сильные мира сего снова что-то не поделили? Справедливо ли то, что неприкасаемых сделали оружием и бомбы с огненной смесью обрушили на дома полные детей и женщин, лишь бы остановить распространение чумы Нургла?
— Не знаю, — ответил Тзинч и возможно врал, а может быть решил всё запутать, сказав правду. — Справедливость придумали люди. И не только её.
— Ради чего погиб Дрейкернор?
— Прежде чем задавать вопросы, нужно научиться задавать их правильно. Ведь Дрейкернор погиб не "ради", а "из-за". Из-за собственных пороков, из-за чужих амбиций, из-за жажды власти, из-за нежелания принять смирение, из-за ненависти достигшей предела, из-за рвения к совершенству.
— А ты? Разве не ты создал варп-шторм, в котором всё сгинуло?
— И из-за меня тоже. И из-за тебя. И из-за каждого кто там был или почему-то не был. Невиновных не существует, есть разные степени вины. Как и мир не чёрно-белый: он вбирает в себя всевозможные цвета и постоянно создаёт новые… — произнёс Тзинч, а вокруг него заиграли радуги, часть цветов которых не могло воспринять обычное зрение и человеческая душа.
— Да, наверное, ты прав… или не прав… за эту жизнь я смог понять лишь то, что ничего не понимаю, — ответил я и сел на хрустальный пол. — И я стану таким?
— Перемены неизбежны, но к чему они приведут заранее редко известно на сто процентов. Я не вижу будущего, лишь просчитываю вероятности и точно делаю ставки, выигрывая на дистанции. Время в принципе никому не подвластно. В прошлое можно хотя бы заглянуть, воспользовавшись памятью. Настоящее можно лицезреть в моменте, но будущее… даже боги не властны над ним. Хотя не буду врать, я никогда ещё не ошибался в своих предсказаниях.
Я продолжал сидеть и думать. Поначалу меня больше всего волновало то, что я могу попасть в плен к инквизитору. И да, это страшило меня до сих пор, пусть и психика сама заблокировала доступ к этим воспоминаниям, способным мне навредить. Однако на первое место вышло то, что я мог стать кем-то ещё более ужасным. Ведь даже одно это перерождение оказало на меня огромное влияние. Я впервые убил человека и понял, что в этом нет ничего сложного. Моя совесть раз за разом молчала, доказывая, что самоконтроль у меня на низком уровне. А наглядные примеры других… все когда-то были жалкими "студентиками". Все когда-то не умели врать и предавать.
— Тот факт, что ты воспринимаешь это столь серьёзно, доказывает, что ты уже находишься на совсем ином уровне по сравнению с другими смертными, — Тзинч вдруг решил меня приободрить: однако другие его лица тут же находили скрытые подтексты и намерения в этих словах, что заставляло чувствовать себя ещё более беспокойно. — И тебе пора выбрать награду. Благодаря тебе я смог заглянуть в тот день через чужую призму.