Встретила меня моя охрана, уже в гораздо большем количестве. Также в сопровождении у меня появились солдаты из ратуши, ведь моей защитой велел озаботится сам Галахад. Меня собирались быстро провести к бронеавтомобилю, но только я сам решал, куда и когда пойду. Да и бегать я не мог, шёл медленно, ковылял, что вынудило Кару сбегать обратно в больницу и принести мне трость.
— Господин Мордред, пару комментариев для вечерней газеты! Прошу-прошу! — кричала какая-то журналистка, безуспешно пытаясь пролезть мимо двухметрового амбала.
— Я очень устал, хочу отдохнуть. Один вопрос, — произнёс я, останавливаясь и разрешая амбалу подпустить её к себе.
— Что вы будете делать? — кратко спросила журналистка, озвучивая вопрос, который интересовал всех.
— Покушение на мою жизнь доказало правильность выбранного мной пути. Враги желали убить меня и прямо сейчас надеются, что травма меня сломает и испугает. Но их надеждам не суждено сбыться! — громко заявил я, после чего сразу прокашлялся и ощутил, как сильно скакнуло давление. — После этой трагедии, я с ещё большим рвением буду добиваться поставленных целей! За тех кто погиб и был ранен тогда, за народ и за короля!
— Нужно идти, господин Мордред, — поторопил меня солдат из ратуши, который подчинялся не мне, а своему начальству. И поэтому любой ценой собирался доставить меня до особняка живым, даже если придётся оглушить и связать, чтобы я не ставил миссию сопровождения под угрозу своими выходками.
И спорить с ним я не стал, ведь в стоячем положении находиться было всё сложнее. В глазах темнело, меня начинало тошнить, голова раскалывалась, и весь организм был вымотан. Мне нужен был отдых, лёгкая еда, полные витаминов и минералов напитки, чтобы восстановить потраченные ресурсы тела. И сон, много сна, на который времени у меня не будет.
Ведь вполне возможно, что покушались на меня сами дворяне. Им было важно убрать меня из уравнения. Ведь скоро пройдёт собрание, на котором будут выдвигаться реформы и указы. Если я останусь в постели, то потрачу целый год времени. Нужно было работать и формировать прочную коалицию, пока моих союзников не разделили злые языки. Я и так неделю лежал в больнице, давая врагам и противникам огромную фору.
Однако взамен руки я получил нечто гораздо большее. Всем кто желал моей смерти теперь можно лишь посочувствовать, ведь если до этого моя репутация и уважение просто было сильным, то теперь они стали монолитными. Меня уже прозвали мучеником, и вызванный резонанс разнёс моё имя по всему миру. Дворянин с проклятым именем, Мордред, который своими поступками уже начал затмевать некоторых благородных людей: ведь делами осветлял своё имя, а не правом рождения.
Кроме того король и даже Галахад так или иначе встали на мою сторону. Возможно, они тоже желали моей смерти, и я им мешал: тогда у их действий появлялся и другой резон. Ведь теперь рядом с моим домом будут дежурить их люди. Однако в их подлость я не верил. Галахад был слишком честолюбивым: он никогда бы не стал подмешивать яд или нанимать убийц. Просто открыто заявил о вражде, вызвал бы меня на дуэль или нашёл другой законный способ свершить правосудие. Но личное… личное он в дела не вмешивал.
Король же обладал слишком большой властью. Если бы он хотел моей смерти — я был бы уже мёртв. Так что в этих двух людях и в большей части их окружения противников я не видел от слова совсем. Кроме того, я искренне верил, что когда-нибудь мы станем ситуативными союзниками. Да, неприязнь между мной и Галахадом никуда не уйдёт, но если враг нападёт… мы выступим единым фронтом. В таком своём решение я был уверен, а Галахад, как уже было сказано, личное мешать с судьбой королевства не станет ни при каком раскладе.
Вскоре мы без приключений добрались до моего особняка, где нас ждало ещё больше охраны, как моей, так и государственной. Теперь на меня точно никто быковать не будет. Правда и действовать нужно будет намного аккуратнее. Следить же будут и за каждым моим шагом.
Но гораздо больше удивлений меня ждало внутри, где сидел молодой юноша — красивый брюнет и с аристократичным лицом и крайне добрым взглядом. Его густые волосы спадали на плечи, а сам он был настоящим атлетом. Кроме того манеры уже давно стали неотъемлемой частью его повадок. Что выдавало в нём не просто дворянина, а потомственного аристократа самого высшего дворянства.
Его я узнал сразу.
— Здравствуй, Мордред, прими мои соболезнования, — искренне произнёс Артур, встав с дивана в гостиной в знак уважения к хозяину дома.