– Так демон или астартес? – уточняющее спросил Охотник, пытаясь разобраться в случившемся.
– В силовой броне, как у вас! Падший ангел Закеиль! Он... он... он обвинил нас в слабости, в трусости, во всех смертных грехах и сам вынес приговор! Мы... мы были абузой, которая мешала Ангелам сражать врагов, – дрожащим голосом со слезами на глазах, говорил гвардеец, рассудок которого был сломан воздействием варпа. – Вместо того чтобы воевать мы... мы защищали скот... так он говорил, я не слушал, не хотел слушать, там же люди... я... я не хотел... но... не убивайте, прошу, я... я...
Нависло молчание, мрачное и суровое. Даже будучи простым смертным можно было почувствовать ту ауру смерти, что начал истощать Охотник. Безграничная ненависть, которая охватила его душу и превратила его в первобытного хищника. Предатель... позор всего ордена... только Охотник и другие Непрощённые знали правду о случившемся тогда.
– Демон захватил тело моего брата, – тихо прошептал Охотник, после чего сделал шаг вперёд, но был остановлен рукой Балакора. – Что ты делаешь?
– Позволь мне рассказать тебе историю, брат, – ответил Балакор.
– Сейчас не время для историй. Надо остановить демона, пока не стало поздно. Веди людей в обход по кольцу, дойдёшь до наших, а я изгоню тварь, что осквернила тело моего брата.
И Охотник попробовал сделать ещё один шаг, но даже будучи менее опытным, Балакор унаследовал силу и выносливость своего отца. Он даже на миллиметр не двинулся, продолжая настаивать. Конечно Охотник мог отбить руку, тогда бы Балакор не стал бы догонять и пытаться того остановить. Однако Охотник не стал этого делать, потому Балакор продолжил, надеясь на терпение своего брата.
– Её знает каждый в нашем легионе, что был несправедливо поделен на ордена...
В тот день Император нашёл ещё одного своего сына. Приняв облик незнакомца он бросил Вулкану вызов, победил самое громадное исполинское чудище, а затем спас и Вулкана, который очень хотел превзойти Отца и едва из-за этого не погиб. После они много говорили, Император рассказывал о других своих сыновьях, братьях Вулкана.
***
– Ты мне нужен, Вулкан. Вот почему я здесь. Это единственная причина, по которой я пересёк море звёзд, чтобы добраться до тебя. Меч для завоевания, молот для строительства. Одно не делает ненужным другое.
Вулкан задумался над этими словами. Он снова оглянулся на пустыню, надеясь, что некая истина, которая до сих пор ускользала от него, откроется в кружащихся на песке вихрях.
– Я разрываюсь на части. Я никогда не считал себя воином или генералом. Я хочу только мира. Ты много рассказал мне о моих братьях, о Феррусе, о Фулгриме, Лемане и Хорусе. Они – генералы, воинственные и гордые. Они ремесленники и предводители людей, завоеватели для твоей эпохи Империума. Я – кузнец, создатель. Я понимаю, чему могу научиться у них, и они друг у друга. Но чему я их могу научить, отец? Ответь на этот вопрос и тогда я приму решение.
Император, недолгое время, стоял молча.
– Так каков твой ответ? – спросил Вулкан.
– Он прост, – сказал Император, и его лицо не выдало ничего, кроме желания сказать правду. – Твои братья станут великими и могучими. Как и ты, они во многом превосходят людей. Они быстро научатся быть воинами, принципам завоевания и освобождения. Командование армиями, вдохновение простых людей на подвиги станет их второй натурой, как и твоей. Но твой урок, Вулкан, самый важный и только ты один можешь научить ему. – Император по-отечески положил руку на плечо Вулкана. – Этот урок – гуманность.
Они больше не говорили до самого прибытия корабля. Но когда он прилетел, Вулкан попрощался с Ноктюрном и последовал за своим отцом в море звёзд.
***
– Очень интересно, Балакор, но боюсь твоя притча о гуманности ни к месту, – рыкнул Охотник, рывком отбросив преграждающую путь руку.
– Нет, Охотник, эта притча не о гуманности. А о том, что Истина была в том, чтобы легионы учились друг у друга самому лучшему, – ответил Балакор и снял шлем. – Доведи этих людей до наших, помоги моим раненным воинам выполнить их задачу. И позволь мне с остальными уничтожить демона.
И в этот момент глядя на обсидиановое лицо Балакора с красными глазами... до Охотника вдруг дошло... та боль и гнев, что вызвало в нём известие о появлении Закеиля... они не шли ни в какое сравнение с яростью дракона. Балакор говорил спокойно и тихо, но он был готов взорваться и обрушить всю свою ярость на того, кто уничтожил тех, кого он взялся защищать.